Имя женщины бессмертно

«Мы прощаем тебе этот грех, сегодня дольше обычного поработаешь в саду».

Казалось, фантазии настоятельницы храма не было конца: она могла бесконечно выдумывать наказания монашкам, так ни разу и не повторяясь — неделя за неделей.

«Сестра Маргарита, тебе есть что сказать?», — спросила настоятельница.

Прохладный ветер заставил женщину поежиться. Постепенно на синем небе стали появляться яркие звезды.

«Сестра!», — Маргарита вздрогнула и поспешно обернулась: это сестра Диана быстрым шагом, чуть ковыляя шла к ней.

«Вы меня напугали», — ответила Маргарита.

«Поговорите со мной, что-то грусть нашла».

«Прогуляемся к полям?».

«С удовольствием».

Взявшись под руки, они вышли за пределы монастыря.

«Знаете, когда я встречала свой первый рассвет здесь я была так поражена. Этот вид вдруг сжал до ничтожных размеров Париж. Как же здесь было необычно красиво. Впрочем, как и сейчас».

Диана пошатнулась, посмотрев на открывшуюся долину. Замерла, даже задержав дыхание.

«Либо я проклята, либо меня осенила редкая благодать».

Маргарита лишь засмеялась в ответ на этот монолог.

«Ты делаешь большие успехи и в запоминании молитв, и в истории православия».

«А еще меня любит настоятельница, и вообще я здесь всем нравлюсь!», — Диана хихикнула, что заставило Маргариту вновь улыбнуться.

«Берешься за любую пыльную работу, усердно молишься…», — Маргарита продолжила перечислят ее заслуги.

«Просто я пытаюсь забыться. Забыть свою прошлую жизнь. Отмолить свои грехи».

«И как? Получается?».

Диана с улыбкой на лице промолчала.

«Ты ведь здесь уже сколько? Три месяца?»

«Да, три с половиной».

«Помню, как ты пришла ночью. Мы все перепугались. Вся в крови, пыльная, заплаканная. Еле дышала от бега».

Лицо Дианы вдруг помрачнело.

«Помню, конечно. Или это был риторический вопрос?», — она толкнула Маргариту в бок. «Наконец-то, полиция нас оставила. И не только полиция. Кажется, можно вздохнуть спокойно и просто плыть по течению, не думая о завтрашнем дне».

«А это правильно. За тебя подумает Господь, ты главное живи по закону и молись беспрестанно. Тогда будет и не о чем беспокоиться».

Они прошли еще немного и остановились передохнуть.

«Диана, я с тобой поговорить хотела. Скоро привезут к нам девочек-сирот на обучение. Только ты не ругайся сразу…Что думаешь о том, чтобы ты обучила их своему мастерству?».

Спокойные глаза Дианы расширились от ужаса:

«Ты что!»

«А что? У девочек будет шанс увидеть жизнь! А за бетонными стенами храма, знаешь ли, мало чего разглядеть можно! Им же всего по 11–12, а им уже навязывают взять обет! У тебя была такая жизнь! Тебе была дана свобода, Лилит, тебе не понять».

Диана в страхе оглянулась по сторонам и заговорщически заговорила:

«Ты просто ничего не понимаешь! Судьба самых известных нимф, что называли сладостными Венерами одна: их физически или морально уродует ревнивый, деспотичный, аморальный любовник и больше, никому не нужной, она умирает в нищете и одиночестве. Моя клетка была просторнее твоей, но это все же клетка».

Маргарита уставилась на нее, прищурив глаза:

«Ты зря ожидаешь от меня понимания и сочувствия. Тебя точно не ждет та судьба, о которой ты говоришь, даже если ты снова вернешься в профессию. Вот только я не наставляю тебя соблазнять, я прошу учить искусству соблазнения. Знаешь каждой из этих девочек предстоит или остаться здесь в монастыре, не познав ни одной радости жизни, или выйти замуж за мужчину, чья страна победит в войне. Она родит детей, храня честь семьи, проведет молодость за вышиванием, кленя весь мир за то, что родилась девочкой, а когда придет время умирать она спросит: «Зачем было соблюдать все правила, если муки адские наверняка не могут быть ужаснее, чем эта никчемная жизнь».

Диана еще пару секунд смотрела на Марагариту теми же глазами, не верящими в происходящее, а потом разразилась смехом:

«Боже, прости Господи за упоминание Тебя в суе, но как же ты сказала эту последнюю фразу! Как там? Муки адские ужаснее этой жизни?».

«Я сказала: если муки адские наверняка не могут быть ужаснее, чем эта никчемная жизнь», — улыбаясь во весь рот проговорила Маргарита наставляющим тоном.

«Ох, я запишу это у себя в дневнике», — вытирая слезы сказала Диана.

«С такой фразочкой спрячь его далеко-далеко! И не дай Господь тебе подписать автора сей цитаты!».

По полю снова прокатился громогласный смех двух подруг».

Они же сказали: веруй в Господа Иисуса Христа, и спасешься ты и весь дом твой.

(Деяния святых апостолов 16:31)

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

СЕМЬЯ

«Все. Теперь ложитесь спать, завтра вставать рано на мессу. Ваш отец будет вести».

«Мамочка, твоя жизнь была похожа на сказку! Не значит, что она такая же прекрасная, но значит, она такая же извилистая!».

Я рассмеялась.

«Дети, забираю у вас маму, выключаю свет! До завтра!».

Теодор, осторожно взял меня за руку и повел в нашу спальню.

«Тео, ты очень жесток. Они просто хотели подольше побыть со мной».

«Я не жесток, но эгоистичен, Лил, я тоже очень хочу побыть с тобой подольше».