Имя Зверя. Ересиарх. История жизни Франсуа Вийона, или Деяния поэта и убийцы

– Я сказал, оставь его! – рыкнул палач и прыгнул в сторону непослушного помощника.

Вийон отдернул руку. Но неожиданно ухватил левое ухо Майо и отрезал от него кусочек.

Петр схватил его костистыми пальцами за плечо.

– К коловороту, дурак! – рявкнул. – Ослабь путы! Но медленно, а то он скончается на столе!

Помощник подошел к изножью ложа страданий. Понял ли Майо? Сумел ли он средь мук, которые претерпевал, распознать новую боль? И сообразил ли, что она схожа с той, что пережил он на рынке?

Вийон ослабил веревки неторопливо, с оттяжкой. Не хотел причинить перекупщику лишней боли. А потом по собственной воле подскочил к Петру, занятому ослаблением пут и снятием вериг с рук истязаемого.

– Переверни его на бок! – приказал палач.

Вийон схватил Майо за плечо, начал переворачивать, чтобы Петр мог выкрутить ему руку назад и наложить железную колодку. И тогда торговец дернулся в ослабленных путах, а его изуродованная, сожженная ладонь стиснулась на руке Вийона с такой силою, что поэт даже застонал.

Не мог вырвать руки. Замерев, дергался в хватке истязаемого, чувствуя, как ногти Майо царапают его кожу, как раздирают рукав йопулы.

– Дьявольщина! – прохрипел Петр и ринулся ему на помощь.

Вийон застонал, кровь его брызнула на испятнанные доски. Майо держал его руку словно в клещах, не помогали даже усилия мастера Петра. Но потом он все же ослабил хватку. Тогда они вместе перевалили его на бок, заломали перекупщику руки назад, привязали веревку и потянули вверх. Вийон не стонал, хотя разодранный рукав был испятнан кровью. Понял. Понял уже все.

Представление не затянулось. Петру даже не пришлось подвешивать грузы к ногам Майо. Подтянутый под потолок, толстяк захрипел и начал умирать. Палач оглянулся вопросительно на Ру.

– Вот тебе! – прошипел убийца и кинул ему тощий кошель. – Слишком быстро, палач! Слишком быстро это закончилось! Хочу, чтобы следующий умирал дольше! И еще медленнее!

Петр согнулся в покорном поклоне, а Вийон рассмеялся как сельский дурачок. А потом Ру взмахом руки отослал их прочь. В залу вошли его слуги, связали им руки за спиною, набросили на головы мешки и поволокли по ступеням вниз.

Вийон в душе смеялся. Хохотал, когда черная повозка везла их по выбоинам и бездорожью, когда проезжали они мост Валентрэ. Веселился уже вслух, когда в палаческой башне закатал рукав йопулы, смыл водою кровавые потеки и, придвинув к себе свечу, принялся осматривать царапины.

Сперва ничего не смог различить в путанице кровавых линий. Царапины были хаотическими и ничего ему не напоминали. И только когда глаза его начали болеть от всматривания в изрезанную руку, у него в голове просветлело. С трудом начал распознавать невыразительные черты букв: V, I, E, потом I, V и словно бы А?

Долго раздумывал, прежде чем на ум ему пришла простая латинская сентенция… Проклятье, откуда Майо знать латынь?!

VIDE IVRA.

Vide Ivra. Узри суд. И все. Так мало и так много.

Но какой суд? Этого, увы, умирающий Майо уже не сумел бы пояснить.

В ту ночь Вийон выпил за душу скупщика дешевого винца из запасов мастера Петра.

8. Не судите, и не судимы будете

Вийон осмотрел городскую ратушу в Кагоре, где размещался суд. Спереди, сверху, с боков, заглянул даже внутрь, в сводчатые комнатки, в которых заседали судьи и синдик, а городские зеваки набивались, чтобы насмехаться над осужденными, выслушивать речи обвинителей, ржать, когда судили сварливых торговок, нищих или городских пьяниц. Каменный дом был грязен; до половины первого этажа стены его покрывали потеки грязи.

– Ну ладно, я узрел суд, – проворчал Вийон. – И что с того? Или старый вонючка Майо посмеялся надо мной перед смертью?

Некоторое время он размышлял, не был ли это фокус наподобие того, что устроил сообществу старый его приятель, Ренье де Монтиньи, который, когда вешали его на парижской виселице, названной позже древком Монтиньи, крикнул толпе: «Ищите мое сокровище!» Хватало потом глупцов, раскапывавших парижские кладбища, а корчму «Под Гусыней», где у Монтиньи была воровская малина, разобрали чуть ли не по бревнышку. Но Вийон не был дурачком из плебса. Не так-то легко он поддавался всяким фокусам и фортелям.

К тому же у Майо были свои причины ненавидеть Ру. Ведь именно благодаря ему закончил он жизнь на палаческом столе. Нет, наверняка его послание правдиво.

VIDE IVRA.

Узри суд. Но что ж можно в суде узреть?

Кажется, тут дело было не в том, чтобы взглянуть на сам суд. Вийон осмотрел его, но ничего не заметил. И все же чувствовал, что он очень близок. Шел через город, перепрыгивая через вонючие канавы, старался, чтобы не облили его из ночного горшка, не высыпали на голову мусор. Размышлял он над словами Майо и повторял их – по кругу и без конца.

А потом остановился, когда вырос перед ним тяжелый фасад собора Сен-Этьен.

Узри суд.