Имя Зверя. Ересиарх. История жизни Франсуа Вийона, или Деяния поэта и убийцы

Горбун подрагивал на железной бороне, плевал кровью, а вор словно зачарованный всматривался в ужасный, выжженный железом знак на груди калеки.

Это была очередная загадка. Еще один след, почти теплый, который можно было поднять.

Вийон чувствовал, что он совсем близко от истины. Так близко, что достаточно просто протянуть руку.

Что-то странное происходило с телом горбуна! Хромоножка умирал, как раз издавая последний вздох. Но когда вытаращенные глаза его сделались неподвижны, поэт почувствовал: что-то здесь не так.

Калека ожил!

Поднялся с окровавленных зубьев и выпрямился, словно горб перестал быть для него помехой. Встал над Вийоном: большой, мощный, светлый, украшенный парой больших крыльев.

Нет, это не горбун двигался. Это из тела его вынырнул и вознесся сильный крылатый херувим. Был он настолько бел, настолько светел, что вор припал к земле, заслоняя глаза истрепанным рукавом йопулы.

Сияющая фигура распростерла большие крылья, а потом взлетела в небеса. Крыша из прогнивших досок разлетелась на куски, распалась с треском, засыпав скорчившегося Вийона дождем щепок. На миг в башне стало настолько светло, что вор ослеп; свет, излучаемый неземной фигурой, жег словно огонь, бичевал хуже раскаленного докрасна металла, казалось, прожигал веки, глаза и рукава одежд.

А потом он исчез – столь же неожиданно, как и появился. Вийон остался один на один со скорченным, окровавленным трупом уродца, насаженного на железную борону. Поэт поднялся на ноги. Остолбенев, рассматривал окровавленное тело, а потом перевел взгляд на снесенную крышу, над которой как раз пролетала стая ворон.

– Херувим?! – простонал он. – Демон? Иисусе Назарейский, Царь Иудейский… Только ангелов тут не хватало!

Подскочил к калеке и заглянул в его мертвые глаза. Горбун улыбался злобно, ощерив поломанные черные зубы.

– Носил его в себе! – охал сбитый с толку поэт. – Этот ангел вышел из него! Но как же это? Зачем бы? А может, я тоже… сделаюсь ангелом?! А если так, то… Боже, мое естество!

Испуганный, он ухватил себя за гульфик. Был тот крепко набит, согласно царящей с недавних пор бургундской моде. На всякий случай он расшнуровал мешочек и заглянул внутрь. Яйца были на должном месте. Оба.

– Значит, – пробормотал сам себе Вийон, – трахаться я могу, а потому навряд ли я – ангел. И пусть оно так и останется.

Развернулся и словно безумный выскочил из башни на улицы Кагора.

10. Желтый крест

– Мастер Петр!

Абрревой закашлял, сплюнул кровью и повернулся к Вийону. Выглядел он хуже, чем обычно, то есть почти как труп. Его сморщенная кожа напоминала сухой пергамент, а тени под глазами делали его похожим на трехдневного покойника. Но все же палач находил еще силы, чтобы перебирать ногами.

– Мне нужна ваша помощь, – сказал Вийон. – Я нашел свидетеля, одного из приспешников Ру. Увы, он от меня ушел.

– Как это? – прохрипел Петр. – И что теперь будет?

– Не беспокойтесь. Ушел туда, куда скоро направитесь и вы. На тот свет. Но это не все. У него на груди было выжжено странное клеймо. Крест, заканчивающийся лилиями. Говорит ли вам это о чем-то? Не ставили ль вы когда-нибудь такого знака на теле преступника или шельмы?

Палач задумался. Прикрыл глаза, подпер голову ладонью. А потом раскашлялся.

– Был такой. Горбатый и уродливый. Звался, кажется, Дюпон? Дюмон? Да, Морис Дюмон. Годы назад, Вийон. Чуть ли не во времена, когда Карл VII отбил у англичан Бордо. Десять лет, а то и больше.

– Помните, может, кум, за что вы поставили ему это клеймо?

– В точности. Помню как нынче, поскольку мерзкий он был паскудник. Скажу больше: должен был пойти по приговору на костер, но епископ его простил.

– Ага, вот значит как, – пробормотал Вийон. – Значит, был он апостатом?

– Должен был пойти за ересь на костер. Но выдал сотоварищей, а потому его приговорили лишь к клеймению и бичеванию, а потом изгнали из города. Больше он уже здесь не появлялся.

– Был вальденсом? Бегардом?

– Погодите, кое-что вам покажу.

Петр медленно поднялся. Поднял крышку тяжелого сундука, в котором велел спрятаться Вийону, когда в первую ночь приехала за ними черная повозка. Порылся там минуту и наконец вытянул подгоревший кусок материи. На ней был вышит потрепанный желтый крест, чьи плечи заканчивались лилиями.

– Что это?! – выпалил Вийон. – У горбуна точно такой же выжжен был на груди!

– В такие одежды облачают еретиков. Были они на сотоварищах горбуна, когда их вели на костер. Я в ересях не разбираюсь, в Бога верую, в Святую Троицу. А о них говорили, что какие-то perfect… То есть Совершенные, или как-то так… Я уж и не помню.