Имя Зверя. Ересиарх. История жизни Франсуа Вийона, или Деяния поэта и убийцы

– Охотно. Потому что, во-первых, вы, по всему, катар. И довольно порывистый, что несколько странно для Доброго человека. А, во-вторых, я пришел предостеречь вас, что некто похищает ваших единоверцев и привозит их в Кагор.

– И отчего бы мне тебе верить? Откуда мне знать, что ты не шпион епископа?

– Я действую от имени мастера Петра Абрревоя, который запутался в этом деле, словно толстый сом в сетях. Если не верите мне, спросите у него. А кроме того, когда позавчера я убил калеку Дюмона, из него на моих глазах вышел ангел!

Нотье выпустил раскаленный прут, скрыл лицо в ладонях. Затрясся.

– Кто ты такой?! – выдохнул. – Откуда ты все это знаешь?

– Ру заставил меня и мастера Петра служить себе. А поскольку с меня этого хватит, я решил сам найти разгадку. Говорит вам что-то имя Ру?

– Отпустите его!

Подмастерья, хоть и неохотно, ослабили цепь, позволили поэту встать. Вийон вскочил на ноги, одернул сбитую йопулу, отряхнул ее от пыли, а потом заглянул оружейнику прямо в глаза.

– Я знаю куда больше, чем вам кажется, мастер, – сказал он. – А вы знаете то, что мне неизвестно. Помогите мне, а я расскажу вам, что случилось с Совершенными и credentes, похищенными этим дьяволом Ру.

Нотье и трое его подмастерьев обменялись взглядами.

– Да, я – Добрый человек, – сказал мастер в конце концов. – Я катар, или манихей, как зовут нас слуги Церкви, блудницы вавилонской. Давным-давно было нас здесь куда больше, но со времен крестовых походов Симона де Монфора и Гуго д’Арси, преследований Бернарда Ко и Бернара Ги, со времен сожжения на костре братьев Отье истинная вера в Лангедоке пала. Но она выжила в Тоскане, Ломбардии, в Альпах. Именно туда много лет назад отправился мой дед и принял consolamentum, потом это сделал мой отец и я. Я – Перфекти, господин Вийон, хотя в последнее время нас мало осталось во Франции. Ох, очень мало.

Вийон покивал. Ждал.

– Тебе наверняка известно, что десять лет тому назад, когда епископ Тулузы узнал о нашем домус[131], схватили многих добрых людей, и один из них, некто Дюмон, выдал на смерть нескольких Совершенных. Но нашлись и похуже него. Тот проклятый горбун, ублюдок, слуга дьявола и епископа, был лишь мелкой плотвичкой в сети инквизиции. Несколькими годами позже один из Совершенных оставил свою веру и поклялся отомстить всем нам. Мы искали его, но он куда-то исчез и больше не появлялся. До поры до времени… Пять лет назад таинственным образом в Ломбардии исчезло несколько Добрых людей. Потом – в Вероне и Альпах. Мы подозревали Церковь и инквизицию, но никаких доказательств у нас не было. Похищения повторялись время от времени, причем невозможно было установить, кто их совершал. Мои братья из Кремоны сообщили мне в конце концов, что следы ведут сюда, в Кагор, куда якобы и привозили Добрых людей. Тогда мы связали историю похищений с нашим отступником, но не могли отыскать никаких доказательств, никаких следов, которые доказали бы его причастность к этому делу. Обыскали мы все окрестности, расспрашивали людей, но установили лишь то, что таинственный похититель держит в услужении шайку выродков, частично рекрутированных из предателей и изгнанников из нашего сообщества. Вот и все, что удалось нам установить. А теперь твоя очередь продолжить с того места, где я закончил.

– История мастера Петра Абрревоя, – сказал Вийон, – удивительным образом совпадает с вашим рассказом, кум. Вообразите себе, вот уже несколько лет вашего городского палача шантажирует человек, который приказывает звать его Ру и скрывает лицо под маской бешеного пса. Оный муж заставляет Петра, чтобы тот в определенном месте пытал до смерти людей, которым перед экзекуцией зашивают глаза и рот. Абрревою это надоело, но Ру не отпускает его на свободу. Если палач его выдаст, то убийца откроет неприятные факты о нем. Оттого Петр, впутавшись в эту интригу, и попросил меня о помощи. Несчастных, которых он мучает веревкою, огнем и железом на ложе пыток, привозят издалека, поскольку в городе не случалось пока, чтобы кто-то погиб. За единственным исключением: два дня назад исчез некий Майо, шельма, торговец кожами, а на самом деле скупщик краденого, покупавший у меня трофеи.

– Майо погиб? – вскрикнул Нотье. – Тогда многое становится понятно. Этот шельма предчувствовал смерть и хотел оставить грешную жизнь, потому что, как он говорил, опасается, что на небе не найдется для него местечка. Поэтому он и склонялся к нашей вере, в последнее время он даже вспоминал про консоламентум…

– Если то, о чем вы говорите, правда, тогда и предпоследний кусочек головоломки становится на свое место. Последний же – карлик Дюмон, которого я убил, когда он вырвался из пут, пока я его допрашивал. Был он слугою Ру и признался, что благодаря своему господину может мстить Добрым людям, которые якобы склонили его мать неудачно сбросить плод, из-за чего он и появился на свет хромоногим, горбатым и уродливым, так что и не взглянешь без отвращения.