Имитация

Возможно, ей пришелся по вкусу независимый образ жизни: домой она теперь приходит когда вздумается, бывает что и навеселе. Валерка предоставлен самому себе, поскольку и Филипп сплошь да рядом является домой поздними вечерами, когда нормальным детям полагается спать.

В глубине души Филипп понимал, что причина случившегося во многом исходила от него самого: из-за своей «ненормированной» службы он слишком мало бывал дома. Надо было либо бросать службу в милиции, либо… Впрочем, до поры до времени он не задумывался о том, что могло последовать за этим вторым «либо», а когда задумался, было поздно.

… Взяв у Татьяны Федотовой признательные показания, Филипп поехал домой. По пути купил пакет пельменей. Было полседьмого вечера, Валерка сидел дома один, голодный.

* * *

Частично выполнив отцовский долг, Филипп позвонил Орлинковой. Представился московским знакомым ее покойного мужа и попросил разрешения подъехать в удобное для нее время.

— Подъезжайте сейчас, — ответила Ида.

И была несказанно удивлена, когда он нарисовался в дверях ее квартиры.

— Я подумал: если можешь свершить чудо — почему бы и не попытаться это сделать, — скромно объяснил Филипп свой визит… Вы уж простите меня: конспирация. Нежелательно, чтобы кто-то раньше времени узнал о моей заинтересованности…

— Тогда уж и вы меня простите, — сказала Ида.

— А вас за что?

— Пару часов назад я сгоряча наградила вас кое-какими э… не слишком лестными эпитетами…

— Ну, вот мы и квиты! — сказал Филипп.

Затем он признался, что его визит носит пока сугубо неофициальный характер:

— Официально я занимаюсь делом Ионина, и потому в свое время мне приходилось встречаться с вашим мужем.

— А, это вы и есть тот… — Ида поскучнела, однако Филипп не посчитал нужным заметить перемену в выражении ее лица и голоса.

— Он самый, он самый…

Они прошли в гостиную, Ида вознамерилась пойти на кухню варить кофе, но Филипп попросил ее присесть и внимательно выслушать его.

— Прежде всего я должен понять, что же на самом деле произошло двадцать первого ноября прошлого года.

— Андрюшу убили! — сказала Ида.

— Я должен осмотреть место, где это случилось.

— Ради Бога! Но сначала — по глоточку? — в ее руке волшебным образом появилась бутылка коньяка.

— Во время работы не пью, — сказал Филипп.

— Понимаю, — вздохнула Ида. — А мне так просто необходимо…

— Уберите коньяк, — Филипп сказал это спокойным тоном, однако Ида безропотно повиновалась.

Войдя в кабинет, он спросил, в какой позе находился ее муж, когда она впервые увидела его мертвым, и попросил возможно точнее показать место, где лежал оброненный пистолет. Затем осмотрел отверстия, проделанные пулей в оконных стеклах. После этого медленно двинулся вдоль стен, всматриваясь в обои, полировку мебели и развешенные на стенах доски с резьбой.

— А этот скрипач… Он, кажется, раньше не тут висел? — Филипп коснулся пальцем темной полоски на обоях., которая тянулась вдоль боковой кромки доски.

Такая же полоска, шириною в полсантиметра, тянулась и вдоль другой боковой кромки.

— Странно… — пробормотала Ида. — Почему он тут висит? Я как-то не обращала внимания…

«А это что такое?» — Филипп уперся взглядом в гриф скрипки.

Там, куда он смотрел, чернела небольшая дырочка.

Сняв с гвоздя доску, Филипп внимательно осмотрел ее с той и другой стороны, а также не выцветший прямоугольник на обоях, размеры которого не совсем совпадали с размерами доски с портретом Паганини. Отверстие в доске было сквозное. На стене же — ни единой царапины.

— Кажется, скрипач вон там был, — Филипп обошел вокруг письменного стола и задержал взгляд на висевшей у окна доски, изображавшей лося, который отбивался от волчьей стаи.

— Да, верно… — согласилась Ида. — Надо вернуть на место. Не знаю, кто его убрал отсюда. Но вряд ли Андрюша: этим портретом он очень дорожил и около дверей да еще рядом с «Горгоной» никак бы не повесил.

На том месте, где висела доска с лосем, в стене оказалось углубление с красноватыми от кирпичной пыли краями. Филипп достал из кармана ключи, выбрал который потоньше и подлиннее… Ключ вошел в отверстие почти на всю длину и уткнулся в металл. Пуля.

Филипп попросил Иду пока оставить доску с Паганини там, где она только что висела, а сам водворил на прежнее место лося с волками.

— Что-то нашел? — неожиданно перейдя на «ты», спросила Ида.

— Так, самую малость, — пробормотал Филипп.

— Ну и как, убедился в том, что Андрюшу убили?

— Можно допустить такую версию, — сказал Филипп.

— Только допустить? — в тоне ее голоса сквозило разочарование.

Филипп не ответил. Он стоял у окна, спиной к Иде, и разглядывал отверстия, проделанные пулей в стекле.

— Что ты решил? — спросила Ида, не дождавшись ответа на предыдущий вопрос.

Филипп отошел от окна.

— Хочу попросить вас… — он сделал небольшую паузу. — О двух вещах… Даже о трех….

— Слушаю вас внимательно!

— Прежде всего, вам нужно забрать свое заявление из прокуратуры.

У Иды вытянулось лицо.

— Ты так считаешь? Но я не хочу, чтобы Андрюша…

— Я тоже не хочу, — жестко проговорил Филипп. — Поэтому и прошу забрать заявление.