Имитация

Стоп. Не похитили – а потерялся. Папа обегал весь парк, спросил у того парня, с которым я вошел в лабиринт. Он спокойно ответил, что видел меня у будки со сладостями. И папа нашел меня. Он долго меня обнимал. Он плакал, хотя мне всегда запрещал: не мужское это дело – плакать. У будки со сладостями. Которая… она… Рядом со мной. Я сижу возле нее. В двух шагах от лабиринта.

Папа обегал весь парк… А потом тот парень сказал ему, что видел меня у будки. Которая в двух шагах от лабиринта.

«Она совсем рядом с лабиринтом. Будка. Совсем рядом», – мышление стало вязким. Слова растягивались, как звуки испорченной пластинки.

Стоп, хватит.

Я вытащил из кармана телефон. Надо включить его хотя бы. Вдруг кто-нибудь искать меня будет? Даша, например. Или Гена. Или мама. Надо включить.

Загорается значок заставки, звучит короткий сигнал запуска системы.

Открываю вкладку «Последние вызовы».

«16:44. Папа».

* * *

Смотрю на часы в уголке дисплея. Когда дисплей гаснет, я снова активирую его прикосновением.

Проходит полчаса, а я все сижу на скамейке, не в силах решиться.

Еще через двадцать минут поднимаюсь со скамейки и ухожу.

* * *

Когда появляюсь в прихожей, ко мне никто не выходит. Снимаю куртку и обувь. Слышу голос Вики:

– …только о нем и вспоминаешь!

– Неправда, Вика. Успокойся. У меня была бессонная ночь. И днем не смогла заснуть… Какие-то звуки в коридоре. Илья, наверное, пришел.

– Илья, Илья! Кроме Ильи для тебя никого не существует! Только о нем и вспоминаешь!

– Перестань!

– Давно пора двигаться вперед, а не жить прошлым. Мама, у тебя есть я!

О чем это она?

В прихожую выходит мама.

– Привет, Илюша.

Порываюсь уйти в комнату, пытаюсь протиснуться в узком дверном проеме мимо мамы, но она берет меня за локоть и едва сжимает, словно хочет остановить, а не хватает сил. Почему-то от этого прикосновения жжет глаза и перехватывает горло.

– Давай поговорим, Илюша, – говорит мама слабым голосом.

Вика смотрит на меня недобро.

– Давай.

Мы идем на кухню, Вика остается в коридоре. Она там замирает. Я прислушиваюсь, думаю, различу шаги, звук закрываемой двери, но ничего не происходит. Как будто исчезла.

– Илюша, не делай так больше.

– Хорошо, не буду, – говорю я пришибленно. Сижу на табуретке и гляжу в пол, как в детстве, когда меня ловили на хулиганстве.

О чем говорить дальше, не знаю. Вроде все уже сказано.

– Я испугалась.

– Да.

– Не спала всю ночь.

– Я понял, мама.

– Не теряйся больше.

На душе у меня неуютно и хочется плакать.

– О чем говорила Вика? Что это значит, что ты меня вспоминаешь, а надо двигаться вперед?

– Я вспоминала о тебе сегодня. Каким ты был маленький. Помнишь, когда тебе было восемь…

– Не надо, мама, – низко опускаю лицо, чтобы она не видела, что чуть не плачу, – снова это вспоминать.

– Ты исчез.

– Не надо.

– Отец обегал весь парк. Потом ему подсказал…

– Тот.

– …что ты у будки со сладостями.

– Я был у той будки сегодня.

– Тогда он тебя нашел.

– Она рядом с лабиринтом.

– И привел домой.

– Будка в двух шагах от лабиринта!

– Илюша, не кричи…

– Если бы я действительно был там…

– Что с тобой, Илюша?

– …папа нашел бы меня сразу!

– Успокойся, сынок.

– Что это значит, мама?!

– Не волнуйся, дай мне свои руки.

– Что, черт возьми, это значит?!

Мама обхватила мои руки. Я рыдал. А в дверях стояла Вика с непроницаемым выражением лица. Она смотрела куда-то мимо меня в одну точку.

– Мама, перестань, – сказала наконец Вика, не отрывая взгляда от невидимой точки. – Оставь его.

Я закрылся ладонями, чтобы не видеть Викиного лица.

– Мама, перестань, – повторила она ровным голосом. – Оставь. Пусть им займется специалист.

Кто-то взял меня под руку и потянул вверх. Я поднялся и послушно поплелся, куда повели. Меня усадили на что-то мягкое. Кровать. Потом надавили на плечо, чтобы я лег. Я не отнимал ладоней от лица. Хотел, чтобы они насовсем приросли – ничего не видеть, не слышать, не чувствовать.

– Мы оба просто устали. Нам надо отдохнуть, – услышал я мамин голос совсем рядом.

– Мне звонил папа, – выговорил я в ладони.

– Что?

– Мне звонил папа. Тогда еще. Я говорил тебе, помнишь? Телефон починили. И там написано: «16:44. Папа».

Отнял ладони от лица и первое, что увидел – черные лапы на потолке. Они всегда здесь. В детстве я их боялся, сейчас – нет. Но они всегда здесь. Они вечные. И они поглотят меня. Если уже не…

– Это не его номер.

– Что? – не понял я. Посмотрел на маму. Она сидела на полу, опершись локтем о матрас. С моим телефоном в руке.

– Подписано «Папа», но номер не тот. Я помню номер наизусть. Это другой.

– Что?

Забрал у нее телефон. Тупо уставился на ряд цифр. Они подпрыгивали и изгибались под моим взглядом.

– Кто так шутит с тобой, Илюша? – озабоченно спросила мама.

– Шутит?

– Кто вбил свой номер и подписал его «Папа»?

– Что?

– Кто-то пошутил, – сказала мама. Она смотрела на меня со все возрастающим беспокойством. – Не волнуйся, Илюша. Это просто шутка. Ни стыда, ни совести у человека: вот так взять без спроса чужой телефон! И не просто взять, а ради злой шутки!

Я молчал. Переводил взгляд с мамы на цифры и обратно.

– Хочешь, я позвоню этому горе-шутнику и узнаю, кто он? – предложила мама.

– Нет.