Имитация

Рядом с мужиком появилась женщина в фартуке.

– Какой-то ненормальный.

– Что ему нужно?

Из квартиры доносился запах жаренных на масле пончиков. Только сейчас заметил. Тяжелый запах заполнил всю лестничную клетку.

– Молодой человек, что вам нужно? – вежливо поинтересовалась женщина в фартуке. Мужчина глядел на меня свирепо.

Запах пончиков и горячего масла – такой знакомый, страшно знакомый – забил легкие и мешал дышать.

– Ничего, – выдавил я из себя.

Сбежал по лестнице вниз и на улице, по инерции, еще долго продолжал бежать.

«Фуга – это бег».

Бежал, пока не выбился из сил.

* * *

И остановился у дверей консерватории. Отдышался.

– Фуга – это бег. Я хочу играть фугу. Свою фугу. Слушать каждый голос, проводящий мою тему. Пропоста в нижнем голосе – пропавший отец. Затем риспоста – пропавший я. Страшные стретты в среднем разделе – встреча с двойниками. Монотонный ракоход – тихая смерть. И полная боли кода. В коде тема возвращается в своем первоначальном виде. Хочу играть. Дайте же мне, черт возьми, просто играть!

– Заходить будете?

Я вздрагиваю и отстраняюсь от двери. Мимо меня протискивается и входит в консерваторию парень, искоса глянув на меня и неловко улыбнувшись. Наверное, слышал мой монолог. Ну и плевать. Я хочу играть.

Вхожу следом за ним и сразу, прямо в куртке, бегу на третий этаж. Быстрее! Играть! Это спасет меня. Я отключусь. Я смогу не думать. Только играть.

Дергаю ручку тридцать шестого кабинета. Сейчас увижу Юрия Васильевича.

– О, какой человек пришел, – скажет он и прошаркает мне навстречу. А потом приставит второй стул к пианино. Я сыграю ему свою фугу. Она моя, а никакого не Тота. В ней описана моя жизнь, мои воспоминания. А их нельзя украсть. Пусть продаст ноты хоть всей консерватории, мою жизнь ему не украсть!

– Хотели что-то спросить?

За пианино сидит рыжеволосая полная женщина в очках, а рядом с ней понурая худенькая девушка, не поднимающая взгляда от клавиш.

– Мне Юрия Васильевича, – говорю. – Он в другом классе занимается?

– Юрий Васильевич?

– Да.

– А кто это?

– Педагог по полифонии.

– В консерватории нет такого педагога. По полифонии у нас Юлия Владимировна и Асхат Валиевич. Может, вы перепутали? Покажите мне расписание.

Она ждет.

– Расписание у вас с собой? Там рядом с номером кабинета всегда указана фамилия педагога. Вы новенький? Первокурсник?

Выхожу и не глядя иду по коридору. Просто вперед. Как в тумане.

В кабинете скрипачей пусто. Я захожу и стою посередине. Не знаю, что делать – уйти или подождать. В голове каша, не могу сосредоточиться. Хочу только одного – увидеть Валерию. Мы поговорим. Мы разберемся. Мы поймем, как такое может быть. Пусть она прогуляет пару. Пусть она прогуляет весь учебный день. Мы будем бродить по улицам и говорить. Бродить и говорить. Про море, осень и стихи, которые она любит. Или про музыку, которую люблю я.

– Кого-то ищете? Вы ведь не скрипач? – в дверях появляется белокурая женщина в очках.

– Не скрипач. Да, я ищу Валерию.

– Валерию?

– Студентку второго курса.

– Ничего не путаете?

– В смысле?

Женщина подходит к учительскому столу и берет журнал. Листает.

– Все верно: на втором курсе у нас пять студентов. Из них три девочки – Настя, Аня и Галя. Может быть, вы имеете в виду пятикурсницу? На пятом есть Валерия.

– Нет… она на втором, – язык у меня высох и еле ворочается. – Валерия, – говорю. Пытаюсь вспомнить фамилию, но никак не получается. – Мы с ней на ансамбле играли Рахманинова.

– Ну не знаю, молодой человек. Может, заочница? Как ее фамилия, давайте начнем с этого?

– Я… не помню, – язык вязнет в горле, как бревно в болоте. – А Даша? – выдавливаю из себя.

– Какой курс?

– Тоже второй.

– Я же вам перечислила: Настя, Аня и Галя. Кого-нибудь из них, может, ищете?

В глазах темнеет и сразу светлеет – ярко, как будто смотрю на солнце.

– С вами всё в по…

* * *

Отворачиваюсь. Не хочу видеть, не хочу слышать. Зачем вызвался прийти?

– Его уже опознали, – доносится до меня. Снова поворачиваюсь. Теперь здесь не только жена, но еще и двое полицейских. Что они здесь делают?

Из железной двери выходит та женщина, которая водила меня в синюю комнату в прошлый раз. Я тогда сплоховал, она позвонила жене. Жена собиралась прийти одна, но я напросился. И теперь снова в желудке какая-то муть. То ли стошнит, то ли грохнусь прямо здесь без чувств. Никогда не думал, что организм может так подводить.

– Кто его опознал?

– Родители.

– А мы…

– Родители мальчика, который пропал на две недели раньше вашего. Опознали его тело. Находилось в воде около месяца, пока его не прибило к берегу.

О чем говорят эти полицейские?

– А вашего мальчика ищем. Не теряем надежды, – деловито кивает один из них. – Прочесываем город, окрестности. Сами понимаете, наверняка бродит где-то, плутает…

– И что теперь… – перебивает жена. Голос у нее далекий, отстраненный. Сухой, как выжженная пустыня.

– Имеете право посмотреть и удостовериться, что не ваш, – говорит та женщина, работница морга. – Но предупреждаю, это может оказаться тяжело. Даже непосильно, – и бросает на меня быстрый взгляд.