Имитация науки. Полемические заметки

Как не является схоластическим и вопрос о соотношении идеологии и апологетики. Наша позиция в данном пункте предельно ясна: идеология существует внутри науки как закономерно обусловленная иллюзия. Апологетика – как нечто внешнее по отношению к науке, как идейная установка, вытекающая не из самой науки, а из ее функционирования в системе общественных отношений.

Что противопоставляет Б. В. Григорьев нашей точке зрения? По существу ничего. Вместо аргументации – бессодержательная риторика[442]. Автор изо всех сил стремится убедить нас в том, как глубоко антипатичен ему марксизм-ленинизм, который

«упразднил и муки совести, сначала – религиозной, а затем – вообще любой»[443].

Читатели, таким образом, должны поверить в то, что марксисты – люди, лишенные совести. Такая ошибка в логике называется «кто слишком много доказывает, то ничего не доказывает».

Что касается вопроса об идеологии и мифологии, то мы противопоставляем свою точку зрения взглядам тех авторов, которые склонны эти явления отождествлять. Например, взглядам Б. В. Бирюкова. Б. В. Бирюков пишет:

«Вместо термина “идеология” (или наряду с ним) мы будем использовать термин “мифология”»[444].

Когда один термин можно заменить другим, это означает, что они синонимичны. Не так ли? Но Б. В. Григорьев почему-то утверждает, что Б. В. Бирюков не считает понятия «идеология» и «мифология» тождественными. Утверждает вопреки очевидности. Мы не в силах объяснить этот факт.

Какова собственная точка зрения Б. В. Григорьева по этому вопросу? Он пишет:

«Вряд ли можно окончательно разделить “миф” и “идеологию”, как это пытается сделать Р. Л. Лившиц»[445].

Извините, но из чего следует, что мы считаем предложенное нами решение вопроса окончательным? Зачем нам приписывается такая несуразная претензия?

Мы выдвинули определенную гипотезу. Она заключается в следующем: идеология – объективно обусловленная иллюзия, миф – продукт мысленного конструирования, идеология существует благодаря очевидности, мифология – вопреки ей. Б. В. Григорьев прямо соглашается со вторым положением и фактически не оспаривает первого. Тогда в чем же состоит наше заблуждение? На этот вопрос ответа мы не нашли, нам лишь сообщается, что

«миф – более древняя семантическая реальность, чем идеология»[446].

Читателям научных журналов по социальным и гуманитарным проблемам об этом, конечно, ничего не известно. Не ведают они и о том, что

«мифы могут если не создавать, то понимать многие, а идеологию – только специалисты, ибо она требует особой грамотности, т. е. культуры»[447].

Б. В. Григорьев, конечно, вправе считать, что статья в научном журнале – самое подходящее место для воспроизведения общих мест, мы же со всей откровенностью заявляем, что не разделяем такой точки зрения.

Не станем мы спорить с утверждением, что

«и в основе мифа, и в основе идеологии лежит ориентация и идеализация»[448].

С нашей концепцией такое утверждение вполне совместимо. Вопрос ведь в другом: каким особым способом выполняет свою ориентационную функцию мифология в сравнении с идеологией?

У нашего оппонента есть какие-то возражения по существу предложенной нами гипотезы? Нет, таких возражений мы не нашли. В таком случае, зачем копья ломать?

Еще трудней нам понять, зачем Б. В. Григорьев делает такое заявление:

«<…> С логической точки зрения, а тем более с исторической, разделить идеологию и мифологию, а также идеологию и апологетику – невозможно»[449].

Но если эта задача невыполнима, тогда за нее не стоит и браться. Ну, а если взялся, необходимо давать собственное решение проблемы, альтернативное тому, которое является объектом критики. Есть такое решение у Б. В. Григорьева? Нам его отыскать не удалось. Быть может, другие авторы окажутся удачливее нас.

Наша статья о демаркации науки и идеологии носила не общетеоретический, а прикладной характер. Мы решали практическую задачу: отыскать относительно легко диагностируемые признаки, по которым можно заключить, что в том или ином тексте идеология, так сказать, подавила науку. Нами выявлено четыре таких признака: низкий уровень грамотности автора, морализирующая критика, замалчивание творчества крупных ученых и опора на сомнительные авторитеты (незначительные или одиозные).