Имитация. Падение «Купидона»

Бизнесмен, мать его. Президент корпорации! Не западло самому катером управлять? Мог бы и на яхту раскошелиться с целой командой и гарем свой модельный прихватить. Чего уж мелочиться-то? Самой тошно от своей иронии. Смотрю на него, и словно тысячи игл в сердце одновременно впиваются. Зарычать от злости и заплакать хочется. В голове кавардак, мысли путаются. Стоим, как два идиота, взглядами меряемся. Первая сдаюсь, не выдерживаю. Глаза вниз опускаю, глядя на идеальную петлю галстука, размышляя, кто его теперь завязывает.

— Покатаемся? — спрашивает, на катер кивая. Я даже рычу от возмущения. И сердце в груди так отчаянно колотится, что дышать больно, воздуха не хватает. Запястье дергаю, а он не отпускает, сильнее сжимая.

— Издеваешься? — шиплю яростно, с лица волосы откидывая. А у него в глазах небо отражается, такое ясное, чистое, но в глубине волны штормовые, дикие.

Нет. Хватило мне. Накаталась, наплавалась.

— Что ты как маленькая? — голос звучит ласково, а я еще сильнее свирепею, руку отчаянно дергаю. — Поговорить пора, Эби. — голову вскидываю, всем видом показывая, что неинтересно мне, нет никакого желания.

— О чем разговаривать? — отвечаю вопросом.

— А разве не о чем? — продолжает так же мягко, вкрадчиво, словно и правда с ребенком несмышлёным разговаривает.

— Иди ты знаешь куда, Джером… — начинаю гневно и прерываюсь, задыхаясь от ярости. — Нечего тебе здесь делать. Никто тебя не звал и не ждал.

— Печально слышать, Эби, — качает головой и кажется искренне расстроенным. — Но я имею полное право здесь находиться независимо от твоего желания.

— О правах заговорил, значит? — насмешливо бросаю я, смерив уничижающим взглядом с головы до ног. Но ни один мускул на его лице не дергается. Хорошо подготовился, мерзавец. — Руку отпусти, — резко требую.

— Ты убежишь, — проницательно произносит он, глядя мне в глаза каким-то новым незнакомым взглядом. — Убежишь? — уточняет приглушенно.

— И не подумаю, — мотаю головой. — Но на катере никуда с тобой не поплыву. И разговаривать не буду. Если хочешь навестить Джо и Аннабель, иди в дом, а я, пока ты там, не вернусь.

— Здесь сидеть будешь? — с мягкой иронией интересуется Джером, продолжая удерживать мою руку.

— Найду куда податься, — отвечаю запальчиво. — Пусти, — снова прошу, глядя исподлобья, и он сдается, ослабляя хватку. Я потираю запястье и вопреки обещанию отступаю назад, а он в глаза смотрит напряженно, внимательно, словно почву прощупывает.

— А если по-взрослому?

С моих губ срывается резкий смех. Помню я его «по-взрослому». Не доросла еще видимо, чтобы играть на одном поле с теми, кто по-взрослому умеет. Джером руки в карманы брюк убирает, терпеливо выжидая, пока мой истерический смех прекратится. И сама не замечаю, как из груди вместо нервного хохота рыдания вырываться начинают.

— Эби, — с жалостью произносит Джером, делая шаг вперед. Руки на плечи кладет, в глаза заглядывает, как в душу смотрит, а у меня внутри словно взрыв сверхновой расходится, и откуда только силы берутся, чтобы оттолкнуть, не расплакаться, взгляд этот жалостливый выдержать.

— Не трогай меня, Джером, — голос звенит, отдаваясь в затылке пульсирующей болью. Заставляю себя натянуто улыбнуться. — Никогда не прикасайся. Видеть тебя не могу. Зачем ты приехал? Зачем? — вся бравада рушится, на крик срываюсь. Не умею я играть, когда сердце в клочья и душа надрывается. Лицо Джерома темнеет, челюсть сжимается, словно у него хотя бы одна причина для злости имеется. Пытается снова меня за плечи взять, а я стремительно отступаю, глядя на него с яростью. В горле дерет от горечи, тошнота подступает, по спине мурашки.

— Уезжай! Оставь в покое. Не мучай меня, — гневно и отчаянно бросаю я, замечая в синих глазах неумолимое выражение. Понимаю, что все он решил, когда сюда направлялся, и от меня сейчас ничего не зависит. По-своему сделает, заставит, если понадобится. И остановить я его не смогу, не получится. Оттолкнуть, ударить хочется, закричать во все горло, но мешает что-то. Дышать не могу, словно петлю на горло набросили, а я разобраться пытаюсь, вырваться. Пошатнувшись, назад отступаю и, развернувшись, прочь бегу, как ошпаренная, не оглядываясь, словно тысячи чертей следом, а он один страшнее для меня, чем целая преисподняя. Пусть думает, что как дурочка, психичка ненормальная, девчонка незрелая, а мне бы только спрятаться, выдохнуть, мысли в порядок привести.