Иммунитет II (СИ)

Противиться энтузиазму наказанных профессору удавалось, но недолго. В конце концов, при сборе редких трав (и не только) лишних рук не бывает, особенно если к ним прилагается адекватная голова. Головы были что надо. Отличники Диггори и Грейнджер, почти отличники Нотт, Патил и Смит, работящие Аббот и МакМиллан и, в конце концов, те, кого он учил лично — Малфой и Поттер. Хоть зельевар и продолжал каждый раз вздрагивать, когда белобрысый наследник самого крупного среди магов Британии состояния, картинно поплевав на ладони (чертов Поттер!), хватался за лопату.

Нет, он быстро понял, что Драко рассчитывал именно на его реакцию и наслаждался ею, но не вздрагивать каждый раз не мог. Ведь это… это же… нет, только вслушайтесь: «Малфой и лопата»! Это же абсурд, бред, галлюцинация! Которая, тем не менее, выкапывала вполне себе вещественные результаты.

Хорошо, хоть Нотт вёл себя, как подобает слизеринцу, то есть довольно артистически переправлял честь быть главным копателем кому угодно, предпочитая оставаться наблюдателем. И никакое гриффиндорско-пуффендуйское фырканье насчет «белоручек» его не пронимало. Молодец мальчик.

Правда, когда неизвестно откуда забежавший джарви высказал о нем и его предках все, что имел (а имел он много, не по делу и о-о-очень неприличное), и нырнул в ближайшую нору, оторвать негодующего Тео от лопаты удалось далеко не сразу. О результате хотелось бы стыдливо умолчать, сняв шляпу по поводу погибшей лужайки. Несчастный джарви таки вошел в историю леса как единственный хорек-заика, зато кентавры Запретного леса притащили немало интересного в благодарность «группе мастера зельевара» за удачно сделанную ловушку на крупного акромантула.

От целой горы этого самого интересного в виде хелицер, педипальп и других ядовитых отростков, вырезанных желез с ядом, паутинных бородавок, сердец, похожих на недоделанные связки сарделек, а также нескольких метровых (в диаметре) клубков паутины Снейп отказываться не стал — дурак он, что ли? Оставив себе самые «сливки», он потихоньку сдал бóльшую часть кое-кому в Лютном, остатки — Малпепперу и потом отправил Нотту гонорар, после которого парень почти полностью пересмотрел своё отношение к простому физическому труду. А что, Нотт-старший тоже изрядно потратился, отмазываясь от Азкабана, а ведь и раньше был не равен Малфою по доходам.

Снейп же после этих вылазок почти неприлично разбогател на несколько сотен галлеонов, так что назначать премиальные было действительно впору.

После каждой вылазки они дружно пили чай в его просторном кабинете, а потом раскладывали все собранное, иногда относя некоторые экземпляры в теплицы мадам Стебль.

Впервые увидевший веселую ватагу едва не подпрыгивающих вокруг зельевара школьников, направляющихся к Запретному лесу, Хагрид для начала трижды протер глаза. А потом, осторожно крадучись за кустами, присматривал, как бы профессор не учинил чего с детишками. И не надо о том, что великаны не умеют бесшумно двигаться, это уж точно было не про Хагрида, тем более в лесу, ставшем для него родным.

Вот не распугать их радостным великаньим хохотом было трудней, правда, всякий раз удавалось заткнуть самому себе рот и прикинуться кентавром, стуком кулаков по земле имитируя удаляющийся топот. Но однажды, наблюдая за Ноттом и джарви, лесничий чуть не лопнул, а потому решил больше особо не рисковать. Правда, следовать этому решению было трудно: не так уж много радостей было в жизни хранителя ключей, тыкв и подходов к Запретному лесу.

Что лесничий установил потом путем сложных умозаключений, осталось неизвестным, но к концу месяца, видя ту же самую процессию, полувеликан только весело усмехался в свою бороду и, если время было, все-таки норовил пойти следом. Ну, право, где он еще увидит такой бесплатный цирк под открытым небом? Он даже Снейпу начал дружески улыбаться, встречая того в Большом зале или по пути к школе, вот только реакция зельевара ему показалась немного странной. Впрочем, Хагрида это не особо смущало.

В результате граница между факультетами среди третьекурсников стала ещё тоньше: Малфой теперь вполне неплохо общался с Грейнджер, не называя её больше грязнокровкой, так же вёл себя Нотт, на удивление быстро нашедший с девочкой общий язык на почве… языков.

Оба оказались почти полиглотами, но Грейнджер специализировалась, если можно так сказать, на современных, в основном европейских, а Нотт неплохо знал древние: кельтские, греческий и латынь. В библиотеке эта парочка теперь представляла собой весьма интересное и вдохновляющее зрелище, которое оценил не только Снейп, но и мадам Пинс. Она вытащила из каких-то запасников несколько прелюбопытнейших экземпляров, и с тех пор Нотт и Грейнджер славно трудились над переводами, естественно, не бесплатно: Пинс, Флитвик и Снейп, как самые заинтересованные (и получавшие каждый свою копию перевода), не особо скупились. Да и помогали, конечно: далеко не все слова дети могли перевести адекватно — в текстах хватало иносказаний, доступных только опытным магам.