Императив. Беседы в Лясках

Но нельзя говорить, что это причина или это оправдание того, что поляки бывали антисемитами. И это наша вина, а в чем их вина, пусть они признают. Хотелось бы, чтобы и в отношении Украины не было бы этого постоянного разговора о взаимности: я тебя прощу, но ты меня должен тоже простить, в тот же момент и так же. Нет, это нереально, и это уже не имеет большого морального значения. Мы должны признать нашу вину, не оглядываясь на то, как к нам относятся и как свою вину признают соседи. Наконец мы тоже только за последние 25 лет заметили, что появлялось варварство в отношении к побежденным немцам и что были для них тоже концлагеря, их там много умерло.

— В Польше?

— Да, и в Польше, всего несколько тысяч, но это очень неприятная история, мы должны это признать.

— Вернемся к Гофману. Он снял фильмы, которые воспринимаются в разных странах, они международные. Он сделал большое дело, снял исторический фильм, национальный, но интернациональный по сути. А очень часто режиссеры снимают чисто национальные фильмы. Таким образом, где та граница, которую творец не имеет права переходить?

— И это тоже вопрос, просто счастье проката, сюжета, нации, интереса. Есть интерес к определенным нациям, а бывает, что интереса нет. Вот вы посмотрите, какие деньги Казахстан платил, чтобы кто-то обратил на них внимание. А если в западном мире кто-то знает, что есть такая страна, это только по причине дурной издевки, вульгарной комедии, которая была о Казахстане и о казахах, хотя она была все-таки очень смешной. Я понимаю, что для чести их страны, конечно, это плохо, что это для них не радость, что такая картина в прокате. Но она не оскорбляет серьезно, это юмор абсурда. А потом они вкладывали гигантские деньги, чтобы с американскими актерами сделать картины, которые бы прославили страну, никто на них не пошел, они были не слишком хорошие. «Монгол»[127], например. Нельзя этого так делать.

— Ужасный фильм.

— Да. Но, знаете, Тито тоже пробовал так делать, Бёртон[128] сыграл Тито[129], и тоже этого никто не смотрел в мире.

— Я все-таки о другом. Когда снимают исторические фильмы в какой-либо стране, где оскорбляются национальные чувства других народов или подменяется историческая реальность в пропагандистских целях, где та граница, которую не может перейти режиссер?

— Знаете, это все зависит от того, какая температура взаимоотношений. Если это касается стран, между которыми такого напряжения нет, я не слышал, чтобы итальянцы были оскорблена французской картиной, даже если во французской картине главное — смех.

— С Фернанделем, например…

— Да, абсолютно так… Страны дружески относятся друг к другу. И, конечно, иронически. Даже французско-немецкие отношения. Конечно, немцам иногда неприятно, если люди во Франции шутят над немецким чувством юмора. Или англичане. В Западной Европе, где просто это объединение уже далеко пошло, несмотря на все трудности и на брексит, Западная Европа гораздо более объединена сегодня, чем это было 50 лет назад, — таких вопросов нет.

Есть вопрос: кому чья история интересна. Например, история Португалии, на которую я так чуть-чуть посмотрел с удивлением, какая она богатая и интересная. И насколько во всей Европе она никому не известна. И если португальцы делают картины о своей истории, мало кто их смотрит. Они часто делают совместные фильмы с Францией, тогда во Франции их посмотрят. Но мало этого, что удивительно. У скандинавов тоже появились только сейчас эти телевизионные «Викинги», где они показывают себя в не очень симпатичном виде — страшные убийцы, — но это удалось, как товар это продается. Я смотрел, конечно, эту картину о начале Киевской Руси, сделанную в России. Она называется «Викинг». Это одна из самых дорогих картин, снятых в России за последние годы. Но пойдет ли она в мир — не знаю. Я смотрел в самолете, мне не хотелось ее смотреть в кино. И это довольно банальная картина. Много таких банальных решений. Но если кто-то будет смотреть на Западе, то даже не заметит, что эти викинги — основатели Киевской Руси. Там ничего русского не чувствуется в ней. Так что это мог сделать Голливуд — тоже не было бы разницы. Так что, знаете, делать пропаганду с помощью искусства — это потеря денег, это не удается. Пропагандистские произведения никогда не вызывают интереса, у людей аллергия на это.