Императив. Беседы в Лясках

— Ну, значит зло победит. А оно уже много раз в истории побеждало, так что никакой гарантии, что так не случится, у нас нет. Наоборот, если возьмем Апокалипсис, там пророк говорит, что Зло дойдет до пика перед концом мира. И я этого чуть-чуть боюсь.

— Но насколько совместимы физика и религия?

— Абсолютно совместимы. Если вообще разум совместим с религией, а для меня это основное — то, на чем основано христианское западное мышление, — чтобы разума не бояться. Это то, что произошло в определенной степени, но не полностью, на Востоке — там расхождение разума и веры пошло уже гораздо дальше, хотя мы с Востока взяли все греческое мышление.

— Мы говорили о физике и разуме…

— Знаете, это для меня очень важный сюжет, и мне кажется, что очень интересный, потому что он касается также украинской идентичности. Если посмотреть, как исторически складывались отношения разума и веры, Евангелия и греческой философии, то там, в греческой части Римской империи, они уже тогда, с самого начала, от святого апостола Павла, который заходил на Агору, его не приняли. Но потом это пересечение греческой философии и вообще философии как таковой и религии в христианстве произошло успешно, в отличие от ислама. Это так важно потому, что когда в исламе тоже происходил расцвет исламской культуры и науки, они обогнали в те времена западное мышление и христианское мышление, были гораздо богаче и больше развиты — вспомним таких выдающихся философов и ученых, как Аверроэс (Ибн Рушд) и Авиценна. Но по решению одного халифа (я об этом уже упоминал раньше), который жил, кажется, в XIII веке, всех философов убили, чтобы прекратить греческое влияние. Постепенно ислам дошел до того состояния, в котором он сейчас находится. Он не находит общего языка с современностью. И терроризм — это результат отчаяния. Когда нет выхода, если человек не видит для себя будущего…

Но к чему я возвращаюсь — с помощью Фомы Аквинского и Августина в первую очередь в христианском мышлении удалось утвердить положение о том, что разум не может быть против религии, потому что в ней тоже должна быть правда. Если есть конфликт — надо искать, кто от правды отходит.

Вернусь к тому, что святой Фома привнес учение Аристотеля в западную церковь, католицизм и протестантизм, и особенно в западное мышление, они с доверием относятся к разуму. И здесь прошел перелом — я об этом уже говорил, но сейчас, может быть, лучше это сформулирую — перелом со времен Ньютона, а вообще — Ренессанса: человек в Европе начал верить в себя.

И, безусловно, из всех великих цивилизаций мира европейская была самой высокой, мне это случилось как-то сказать в присутствии господина Горбачева, когда он был президентом Советского Союза. Это уже под конец, где-то в 1989 году, после визита Рейгана в Москву, когда Горбачев приехал в коммунистическую Польшу, тогда первым секретарем был Ярузельский, а премьер-министром — Раковский.

Они тогда решили, что умеренных диссидентов тоже надо пригласить на встречу в Варшавском замке, это был прямой телевизионный эфир, с трансляцией на Россию. И неожиданно мне записку прислали: вам надо выступить. Вайду тогда не пригласили. Я, конечно, должен был о нем что-то сказать. И мысль была такая: не навредить Горбачеву — это было не в наших интересах, — но, с другой стороны, подчеркнуть, что я не из этой компании, не из этого клуба.

Когда я получил записку, что надо выступить, то, думаю, что с помощью Святого Духа, я высказал мнение, что было много разных великих цивилизаций в истории мира — египетская, китайская, индийская, арабская, южноамериканские — майя и т. д., но только одна довела до такого ускорения развитие человечества — это иудео-христианская основа. И это не случайно, не потому, что так сложилось. Ни одна другая религиозная мысль не поставила человека так высоко, как сына Бога. А мы не только сыновья, Христос был человеком, значит, он был нашим братом. И это освободило наше мышление в такой степени, в какой никакая другая религия никого не освободила. В этом корни этого развития, именно поэтому сейчас летают самолеты, ездят автомашины. Такого ускорения никогда в истории не было, даже опасно, как мы проживем это ускорение. И я тогда сказал в Варшавском замке в присутствии Горбачева, перед камерами, что если Советский Союз находится сейчас в таких экономических, социальных и технологических трудностях, то, может быть, причина в том, что он слишком далеко отошел от иудео-христианских корней. Конечно, русских удивляет, если я говорю иудео-христианские, мы на Западе это приняли после Второго Ватиканского собора[89].