Император Александр I. Политика, дипломатия

Указывалось, что теперь отношения между Францией и Европой такие же, какие были в прошлом году до вступления союзников в Париж: и люди, близкие и приверженные к Наполеону, не могли не признать верности этого указания относительно средств борьбы для Европы и для Франции. Невозможность борьбы представлялась ясно уму каждого, и вслед за тем представлялось как единственное средство избежать борьбы то же средство, какое было употреблено и в 1814 году, — отречение Наполеона, которого Европа так же не хочет и теперь, как тогда не хотела, — мысль, тем более доступная для приверженцев империи, что являлась возможность отречения Наполеона в пользу сына, ибо союзники продолжали не настаивать на возвращении Бурбонов. Вследствие исчезновения прежнего благоговения к непобедимому герою близкие люди обращались теперь свободно с Наполеоном и решились говорить ему о необходимости отречения, которое успокоит Францию и утвердит его династию. Но странно было бы ожидать, чтобы герой ста битв решился на вторичное отречение, не испытавши военного счастья; отречение не уйдет и после поражения. «Так вы хотите австрийку регентшею? — отвечал он предлагавшим отречение. — Я не соглашусь на это никогда ни как отец, ни как муж, ни как гражданин. По мне лучше Бурбоны. Моя жена будет игрушкою всех партий, мой сын будет несчастен, Франция будет унижена под иностранным влиянием. Есть фамильные причины, которых я не могу сказать». Но об отречении сильно толковали уже враждебные журналы; «Цензор» говорил: «Если Наполеон отрекся в 1814 году для предотвращения междоусобной войны и прекращения войны внешней, то зачем он не отрекается в 1815 году, когда междоусобная война готова вспыхнуть и Франции грозит нашествие всех народов Европы? Разве отечество менее дорого ему в нынешнем году, чем в прошлом, и неужели отречение в пользу Бурбонов предпочитает он отречению в пользу собственного сына?»

Армии союзников со всех сторон приближались к французским границам. Было решено, что император встретит их на чужой почве. Но прежде отъезда к армии 1-е июня назначено было днем Майского поля, или торжества принятия новой конституции, то есть «Дополнительного акта». На Марсовом поле собралось 30.000 национальных гвардейцев из Парижа и департаментов, 20.000 императорской гвардии и линейных войск, члены избирательных коллегий, депутации сухопутного и морского войска, новоизбранные члены палаты депутатов. Наполеон приехал в мантии, усеянной пчелами, в токе с перьями, в атласных башмаках. Архиканцлер провозгласил результаты подачи голосов в пользу и против «Дополнительного акта»: 1.288.357 голосов оказались в пользу; 4.207 — против. Герольдмейстер именем императора провозгласил, что «Дополнительный акт» принят народом. Наполеон говорил речь: «Император, консул, солдат — я все получил от народа. В счастии, бедствии, на поле бранном, в Совете, на троне, в изгнании Франция была постоянным предметом моих мыслей и действий. Негодование при виде попранных прав, священных прав, приобретенных двадцатью годами побед, вопль поруганной французской чести, мольбы нации снова призвали меня на этот трон. Если бы я не видел, что стремления врагов направлены против отечества, я отдал бы им это существование, против которого они высказывают такое ожесточение. Французы, имеющие возвратиться в свои департаменты, скажите согражданам, что, пока они будут питать ко мне чувства любви, ярость врагов наших будет бессильна. Французы! Моя воля есть воля народа, мои права — права народа; моя честь, моя слава, мое счастие — суть честь, слава, счастие Франции».

Но восторженные клики слышались только в рядах войска, при виде которого у многих сжималось сердце; тяжелое предчувствие владело большинством, и Майское поле не произвело ожидаемого действия. Было обещано, что в этот день будет коронация императрицы и короля Римского: но где жена, где сын? Наполеон явился одинок, обманутый и обманувший. Некоторые спешили на Марсово поле в ожидании, что здесь произойдет отречение Наполеона от престола. Во время самого торжества Фуше сказал тихонько королеве Гортензии: «Император упустил прекрасный случай отречением завершить свою славу и упрочить престол за сыном; я ему это советовал, но он не хочет слушать советов». Все возвратились неудовлетворенные, и Майское поле явилось представлением старой, наскучившей пьесы с обветшалыми декорациями и костюмами.