Император Александр I. Политика, дипломатия

Во время сильных прений по вопросу, должна ли палата возобновляться по частям, как постановлено было в хартии, или всецело, как хотели «крайние», Роайе-Коллар говорил: «В Англии инициатива, высшая администрация и большая часть правительства находятся у палаты общин; у нас правительство всецело находится в руках короля, который нуждается в содействии палаты, только когда надобен новый закон и для бюджета. Как только правительство перейдет к большинству палаты, как скоро палата получит возможность низвергать министров короля и навязывать ему других, так будет покончено не только с хартией, но и с независимою королевскою властью — у нас будет республика. Если вместо французской хартии вы дадите нам британское правление, то дайте нам все физические и нравственные условия Англии; сделайте, чтоб английская история была нашею; дайте нам сильную аристократию, неразрывно связанную с короною; сделайте еще более: вместе с теориею, на которой зиждется ее политическая система, дайте нам злоупотребления Англии, злоупотребления столь могущественные, что самая теория находится под их охраною. У нас нет еще аристократии, мы должны получить ее с течением времени. Аристократия, созданная хартиею, есть еще только фикция; она получит действительное существование только тогда, когда будет верным выражением превосходства, действительно существующего и всеми признанного. До тех пор не думайте, что если королевская власть будет ослаблена, то палата пэров будет в состоянии прийти к ней на помощь и поднять ее. Раз униженная, королевская власть поднимается только посредством революции и бурь. Учение о представительстве страны есть предрассудок, и депутаты вовсе не уполномоченные народа. Палата у нас есть власть, а не представительство; она существует только благодаря хартии; она выражает только собственное свое мнение, а не мнение народа. Где существует народное представительство, там в нем сосредоточены все силы: перед ним остаются только власти подчиненные или враждебные, осужденные повиноваться или исчезнуть. Революция есть не иное что, как учение о народном представительстве, приведенное в действие». «Англия не монархия, — говорил де-Серр. — Хартия французская не похожа на хартию британскую; в Англии существуют партии, давно образовавшиеся, тесно связанные с конституцией), следовательно, не опасные; король обязан избирать министров между их вождями; присоединяя к их влиянию влияние двора, он легко получает перевес и овладевает на факте, хотя не прямо, инициативою в законодательстве. Во Франции, наоборот, не должно быть партий, и, если они есть, король должен возвышаться над всеми; королевская власть во Франции не должна быть бездейственною, неподвижною, но деятельною; ей не следует скрываться под покрывалом, но являться постоянно, сиять пред глазами всех».

В прениях о бюджете «крайние» обнаружили ясно свое намерение низвергнуть министерство Ришелье. Посланники четырех союзных держав пришли в сильное волнение: если министерство будет свергнуто, то произойдет страшная смута. Представителей Англии, Австрии и Пруссии особенно беспокоило то, что во время этой смуты нельзя будет получить с Франции денег, которые она обязалась платить по последнему договору. Посланники пригласили в конференцию герцога Веллингтона и упросили его написать письмо к королю, представить печальное положение дел и выразить надежду, что его величество побудит свой двор содействовать интересам правительства. Веллингтон написал письмо: «Вашему величеству известны начала, на которых союзные державы основали систему временного занятия части ваших владений, инструкции, ими мне данные, и ответственность, ими на меня возложенную. Хотя я смотрю на это занятие как на средство для поддержания мира, однако я могу быть принужден опять поставить всю Европу под ружье; моя обязанность предуведомить ваше величество, когда обстоятельства будут клониться к такому кризису. Известно, что фамилия вашего величества, лица, принадлежащие к вашему двору и к двору принцев, действуют в палате наперекор министрам. В настоящее время необходимость требует, чтоб ваше величество высказались с твердостию и поддержали свое министерство всем влиянием двора, который до сих пор имел только вредное влияние на дело».

Отославши письмо к королю, Веллингтон спустя несколько времени отправился к графу Артуа с теми же представлениями — переменить вредное влияние на полезное. Артуа отвечал, что ни он, ни сыновья его не вмешиваются ни во что и не имеют никакого влияния на дела: а между тем в павильоне Марсан было положено отправить Полиньяка к Веллингтону выведать, как союзные державы примут низвержение министерства Ришелье. Веллингтон отвечал ему, что примут очень дурно.