Император Август и его время

Понимая, что и сам триумвир, и многие в его окружении могут сохранять недоверие к тому, кто был объявлен «вне закона» и проскрибирован, а, значит, подлежал казни без следствия и суда, Агенобарб двинулся навстречу Антонию только с пятью, правда, лучшими кораблями. Главным силам флота было приказано следовать за ним на приличном удалении. Тем не менее, находившийся рядом с Антонием Луций Мунаций Планк настойчиво уговаривал его выслать вперёд разведчиков, поскольку Агенобарб – человек, очевидно, ненадёжный. Антоний же с достоинством ответил, что, поскольку он уже связан с новым союзником договором, то «предпочитает умереть, чем, спасаясь, оказаться трусом»[585]. Плавание продолжилось и вскоре стало ясно, что нет никаких оснований для подозрений в неискренности Гнея Домиция Агенобарба, его флота и войска. После приветствий и моряки, и солдаты, и военачальники «хозяина Адриатики» признали Антония своим главнокомандующим. Планк, наблюдая за происходящим, отбросил свои опасения. Когда Антоний и Агенобарб прибыли в расположение легионов былого соратника Брута и Кассия, Гней демонстративно уступил свой шатёр триумвиру, подчёркивая его статус главнокомандующего.

Союз с Секстом Помпеем, дополненный присоединением флота и войск Агенобарба, означали обретение Антонием полного господства на всех морях, окружающих Италию: Лигурийским и Тирренским – здесь хозяйничал полупиратский флот Секста; Адриатическим – это был подарок Гнея Домиция и Ионическим, куда вошёл флот самого Марка Антония из двухсот боевых кораблей.

Сухопутные силы Октавиана оставались если и не превосходящими, то уж, по крайней мере, равными потенциальным легионам Антония[586]. Молодой Цезарь продолжал контролировать Италию. За Альпами его легионы стояли в Галлии и Испании. Но морская блокада не позволяла ему надеяться на успех в войне. Особенно, если бы она затянулась. Да и следовало опасаться настроений солдат из легионов, ранее подчинённых Антонию. Командный состав Октавиан сменил, но вот, если легионеры вспомнят о своём прежнем главнокомандующем, куда, кстати, более популярном и авторитетном в армейской среде, нежели наследник Цезаря… Они ведь и новых командиров могут увлечь за собой… Потому перспектива очередной гражданской войны для Октавиана вовсе не выглядела вдохновляющей, пусть и числил он за собой сорок легионов!

Антоний, окончательно стряхнувший с себя александрийский морок, вновь умело проявлял свои лучшие качества незаурядного политика и выдающегося полководца. Прибыв с флотом в Италию и высадив войска на юго-востоке полуострова, триумвир осадил Брундизий. Город оберегал гарнизон, верный Октавиану. Действуя по его приказу, защитники Брундизия закрыли ворота перед Антонием и Агенобарбом. Осадившим город они объявили, что поступают так, почитая Агенобарба врагом, а Антония, соответственно, как сопутствующего врагу[587].

Раздражённый этим триумвир приказал Сексту Помпею немедленно открыть военные действия против Октавиана с запада. Тот не заставил себя долго уговаривать и тут же проявил себя как верный и, главное, действенный союзник. Для начала один из лучших его флотоводцев Менодор стремительно подошёл к берегам Сардинии. Остров до этих дней подчинялся Октавиану и войска, там находившиеся, никакой опасности для себя не ощущали. Четыре помпеянских легиона быстро и без особого труда овладели Сардинией. Два легиона молодого Цезаря, стоявшие там, оказались настолько «смущены» произошедшим, что никакого сопротивления не оказали, став отличным призом отважного Менодора[588].

Не заставил себя долго ждать и сам правитель Сицилии. Его войска высадились на юге Италии и осадили города Фурии и Коненцию. Конница Помпея занялась опустошением окрестностей осаждённых городов.

Вскоре выяснилось, что для сомнений в надёжности своих войск у Октавиана предостаточно оснований. Части, направленные им для противодействия помпеянцам на юге Италии, узнав, что высадились они с согласия Антония, повернули назад. Молодой Цезарь был немало расстроен произошедшим, но по счастью, на помощь ему пришёл верный соратник и настоящий друг Марк Випсаний Агриппа. Он сумел воздействовать на солдат своим обретённым уже после Перузинской войны авторитетом. Они последовали за Агриппой «из личного к нему уважения»[589]. Сам же он, понимая явную непредсказуемость исхода разразившейся войны, лелеял мысль примирить Октавиана и Антония[590].

Октавиан уже и сам искал способы выхода из военного конфликта путём примирения. Зная о переговорах Либона с Антонием и их неблагоприятном для себя завершении, он предпринял совершенно неожиданный ход, долженствующий не только помирить его с Секстом Помпеем, но даже сделать их родственниками. Зная, что у Либона есть младшая сестра Скрибония, Октавиан решил к ней посвататься. Его брак с дочерью Фульвии и Клодия Клодией был фиктивным – супруга так и осталась девственницей. А, учитывая разрыв отношений с женой Антония из-за Перузинской войны, развод для него был делом решённым и мог состояться в любое удобное для него время.