Читаем Император и ребе, том 2 полностью

— Мы не позволим себя пороть, как крепостных крестьян! Только что проехала такая подвода…

— Я знаю все. Я даже знаю, что вы писали в своих прошениях в Петербург. Не стоило доносить на «господина». У него там больше влияния, чем у вас. Сенатор, которого зовут Куракин… Но завтра мы все с вами обдумаем.

— Завтра, реб Нота, и послезавтра здесь найдется кто-нибудь поважнее нас. Ваш дом заполнят синагогальные старосты, ученые евреи и сборщики пожертвований. Нас даже в прихожую не пустят. Поэтому-то мы и стоим здесь на холоде и ждем вас с самого утра. И вчера мы тоже стояли и ждали…

Реб Нота был тронут такой наивной верой в него. Дела обстояли так плохо, что эти простые евреи мерзли здесь, ожидая его два утра подряд… И он еще хотел заставить их ждать до завтра или до послезавтра?!

— Вы правы, — сказал он, — мои дорогие евреи! Вы стоите здесь в такой мороз и… А я… я… — Его голос задрожал. Но реб Нота сразу же взял себя в руки и заговорил спокойно: — Я приглашаю старейшин всех цехов ко мне на лекех и на водку завтра после полудня. Будьте моими гостями раньше всех остальных.

Извозчики от воодушевления подняли кнуты вверх. Носильщики, портные и сапожники разразились громкими одобрительными восклицаниями…

Увидав, что все радуются, городской сумасшедший тоже развеселился. С раскрытым слюнявым ртом он протолкался к карете и заорал, перекрикивая всех:

— Подайте мне тоже копеечку! Я сумасшедший…

Реб Нота улыбнулся. Сквозь запотевшие очки он узнал дурачка и сразу же сунул ему в грязную руку екатерининский золотой, который был размером с нынешний[19] рубль:

— На!.. И не будь сумасшедшим.

Дурачок сначала не поверил тому, что увидели его выкатившиеся из орбит глаза. Потом он сжал монету в ладонях и пустился в пляс.

— Ха-ха, я больше не буду… не буду больше сумасшедшим. Чтоб я был так здоров…

Торговка, которая во время всей этой радостной суеты скромно стояла в стороне и прикрывала платком свою корзину с товаром, как испуганная квочка — свои яйца, вдруг поднялась, пошла к открытой дверце кареты и стыдливо открыла свою корзинку:

— Может быть, реб Нота произнесет благословение на мой горох? Он просто во рту тает…

Со всех сторон ее стали тормошить и ругать, требуя, чтобы она отошла. Но реб Нота подал знак, чтобы ее не трогали…

— А почему бы и нет? — сказал он торговке. — Я действительно только что помолился, и у меня сосет под ложечкой…

При этом он подставил свою благородную ладонь под ее деревянную мерку, а второй рукой подал торговке большой серебряный рубль, перевернув при этом руку так, чтобы монета никому не бросалась в глаза.

Тихо и четко он произнес положенное благословение, и все вокруг ответили ему «аминь», а потом с восторгом следили за тем, как приехавший из Петербурга богач, «приближенный к царству», как его называли, сидит в своей роскошной, обитой изнутри карете и старательно пережевывает несколько жалких вареных горошин, купленных им здесь у бедной торговки.

— Великолепно! — сказал он еврейке и почмокал. — Настоящий шкловский горох! С тех пор как праздновали обрезание моего внука, я не держал во рту ничего подобного.

Толпа расхохоталась. Реб Нота строго посмотрел на обступивших его евреев:

— Я говорю всерьез, без насмешки!

Среди замолчавшей толпы стояла маленькая счастливая замерзшая торговка, и слезы капали из ее глаз прямо в корзину.

<p>Глава пятая</p><p>Проломив ограду</p>1

Реб Борух Шик дал простым евреям насытиться первой радостью от приезда реб Ноты и искренним дружелюбием, которое тот проявлял. Только после этого он сам спустился с крыльца аптеки солидными, медленными шагами знатока Торы. А за ним, держась в тени его бекеши, беспокойный и неуверенный в себе, шел его брат Йосеф. Даже свой белый аптечный фартук он от волнения забыл снять. Евреи расступились, чтобы пропустить их к карете реб Ноты Ноткина.

Заметив, что вокруг стало тихо, высокий гость наполовину высунулся из своей роскошной кареты, коротко вскрикнул от восторга и бросился обнимать старого друга. Ему показалось, что это сама его юность, его мальчишеские годы, проведенные в хедере, вышли ему навстречу, как только он въехал в своей родной город:

— Борух, мой друг!

— Нота, как ты?

Пару лет назад, во время большого собрания в Петербурге, реб Нота уже видел его. Реб Борух Шик даже остановился в его большой полупустой квартире на Невском. Но здесь, в этом чистом, холодном воздухе маленького местечка, на фоне низких бревенчатых домишек, Борух Шик показался ему выше, осанистее; его борода — окладистее и шире, а его зимняя бекеша царственно светилась здесь своим темно-синим сукном.

За ее роскошными, обшитыми позументом полами стыдливо скрывался младший брат Боруха Йосеф, жених Эстерки. Аптекарь действительно чувствовал себя не в своей тарелке. По спине у него пробежал холодок, как у провинившегося мальчишки, ищущего защиту рядом с фартуком матери, когда входит строгий отец…

Перейти на страницу:

Похожие книги

Отверженные
Отверженные

Великий французский писатель Виктор Гюго — один из самых ярких представителей прогрессивно-романтической литературы XIX века. Вот уже более ста лет во всем мире зачитываются его блестящими романами, со сцен театров не сходят его драмы. В данном томе представлен один из лучших романов Гюго — «Отверженные». Это громадная эпопея, представляющая целую энциклопедию французской жизни начала XIX века. Сюжет романа чрезвычайно увлекателен, судьбы его героев удивительно связаны между собой неожиданными и таинственными узами. Его основная идея — это путь от зла к добру, моральное совершенствование как средство преобразования жизни.Перевод под редакцией Анатолия Корнелиевича Виноградова (1931).

Виктор Гюго , Вячеслав Александрович Егоров , Джордж Оливер Смит , Лаванда Риз , Марина Колесова , Оксана Сергеевна Головина

Проза / Классическая проза / Классическая проза ХIX века / Историческая литература / Образование и наука