Император. Книга четвертая. Александр

Зубов произнёс гневную речь, обвиняя императора в деспотизме и угнетении нации. Но Павел Петрович сохранял спокойствие и с достоинством спросил, что им от него нужно? Отречения – потребовал Зубов. Павел Петрович спокойно стал объяснять, что он является главой государства и действует в интересах народа и по велению Божьему. Против кого вы идёте? Против Бога? Но разве можно что-либо объяснять пьяным обиженным офицерам. Николай Зубов обычно, когда много выпьет, становится буйным. Он сунул в нос Императору манифест с требованием подписать и не разглагольствовать тут про народ и про бога. Павел в гневе оттолкнул его руку. Тогда Николай зубов треснул Павла своим огромным кулаком в висок. Император упал без чувств. Тут же его приняли избивать.

– Кто его задушил? – спросил Аракчеев.

– Скарятин, офицер Измайловского полка. Он снял висевший над кроватью шарф императора и накинул ему на шею.

– Где был в это время фон Пален?

– Его никто не видел. Говорят, он находился внизу с ротой солдат Семёновского полка.

– Каков хитрец! – усмехнулся Аракчеев. – Понимаете, полковник Хитров, как вас использовали всех? Если бы заговор не удался, фон Пален пришёл бы первым на помощь императору и всех вас арестовал. Вы бы могли сколько угодно потом утверждать, что именно он стоял во главе заговора, вам бы не поверили.

– Я с самого начала говорил, что надо всего лишь потребовать у императора разрешить дворянское собрание, – начал жалобно оправдываться полковник Хитров. – Всего лишь дворянское собрание. Если бы я знал, чем все это закончится, то никогда бы не пошёл…

– Я вам верю, – прервал его Аракчеев. – Поэтому и позвал вас на беседу. Премного вам благодарен. Всего хорошего.

Полковник Хитров, весь красный от волнения вышел из кабинета, и тут же в дверях появился генерал Уваров.

– Алексей Андреевич, генерал-губернатор Петербурга требует вас к себе с докладом, – важно объявил он.

– О чем я должен докладывать? – пожал плечами Аракчеев.

– Этого я не могу знать.

– Прошу вас, передайте фон Палену, что я не имею должности, посему не имею возможности вести доклады. Разве что о жизни в своём имении. Озимый чеснок нынче хорош.

– Но, Алексей Андреевич, – растерялся Уваров. – Вы же нынче состоите при императоре Александре.

– Как друг. Всего лишь, как друг. У меня нет никакой должности. Я – никто. Могу завтра уехать обратно в имение. Вы, вот что, попросите Марию Фёдоровну от имени Александра переехать в Зимний дворец. Это очень важно. А фон Палену так и передайте: Аракчеев собрался обратно в деревню.

– Он не поверит. Вы же знаете проницательность фон Палена, – сказал Уваров.

– Послушайте, Фёдор Петрович, вы в должности при фон Палене или все-таки служите царю?

– Я первый присягнул Александру, – с гордостью ответил Уваров.

– Так, какого чёрта вы вертитесь возле фон Палена? Вы вместе с ним и с Зубовыми или вы, все же, с государем?

– Вчера был с ними, – упадшим голосом ответил Уваров. – Но после этой страшной ночи, я многое переосмыслил. Я хочу служить государю.

– Ваш государь – Александр. Я поговорю с ним, чтобы он вас сейчас же зачислил в свиту.

– Буду премного вам благодарен! – горячо воскликнул генерал.

– Вот и отлично. А теперь отправляйтесь к Марии Фёдоровне от имени Александра Павловича и попросите её переехать.

– Что вы хотите предпринять, Алексей Андреевич? – спросил я, когда генерал Уваров вышел.

– Пока – ничего.

– Пален попытается уничтожить вас и меня.

– Не посмеет. Главное сейчас – не допускать его к Александру.

– Как же вы его не допустите. Он пока – генерал-губернатор.

– Вот поэтому я и хочу переселить в Зимний Марию Фёдоровну. Она терпеть не может фон Палена, а Александр во всем слушается мать. Кстати, вы же, Добров, состоите на должности при фоне Палене?

– Нет, я был флигель-адъютантом. Разрешите остаться при вас.

– Странная просьба, – покачал головой Аракчеев. – Я сам тут на птичьих правах. А еще говорят: характер у меня тяжёлый. Служить под моим началом невыносимо. Обижаю подчинённых незаслуженно. Однако, оставайтесь. Буду только рад.

Через час вернулся Уваров. Сказал, что Мария Фёдоровна не сдвинется с места и не признает сына государем, пока не увидит собственными глазами мёртвого мужа.

– Почему бы не показать? – удивился Аракчеев.

– Невозможно, – ответил Уваров. – Вы же видели, как его измочалили. Сейчас художники трудятся над его лицом. Только после всех приготовлений можно будет допустить Марию Фёдоровну к нему.

– Хорошо. Подождём, – согласился Аракчеев.

– Еще хотел вам доложить, – вспомнил Уваров. – Генерал-губернатор просит аудиенции у Александра.

– Никаких личных встреч, только вместе с остальными министрами, при секретарях и адъютантах. Вы, лично должны присутствовать при встрече и не допустить никаких разговоров наедине.

Внезапно из боковой двери появился Александр. Он был бледен, с покрасневшими глазами.

– Матушка скоро прибудет? – спросил он растерянно.

– У неё ещё некоторые дела. Но вскоре ожидаем её. Не беспокойтесь. Вот, Фёдор Петрович только что от императрицы.

– Да, – подтвердил Уваров. – Не беспокойтесь.