Император. Книга четвертая. Александр

– Я не нахожу себе места, – пожаловался Александр. – Мне всё кажется, что все на меня смотрят осуждающе. Что это во всём моя вина. Я и только я виновен в смерти отца. Что мне делать?

– Я думаю, надо завтра провести обычный утренний смотр, – посоветовал Аракчеев. – Вахтпарад должно проходить, как обычно, по расписанию, буднично. Народ должен понять, что ничего ужасного не случилось. Жизнь продолжает течь размеренно, согласно божьим законам. Военный парад – то, что нужно.

* * *

На Царицыном лугу выстроились гвардейские части. Вскоре появился Александр и Константин. Свита была немногочисленная. Среди адъютантов генерал Уваров. Аракчеев и меня заставил присоединится к свите. Сам он не появился на вахтпараде, он вообще старался держаться в тени.

Подъехала большая карета, вся в позолоте. Шестёрка высоких холеных коней влекла её быстро, легко.

– Никак Зубов, – предположил Уваров.

– Кареты запрещены, – вспомнил я.

– Теперь нет никаких запретов, – усмехнулся Уваров. – Если бы вы видели, что вчера ночью в кабаках творилось. У людей ни грамма совести: умер император, а они устраивают веселье по этому поводу.

Карета остановилась. Лакеи открыли дверцу. Наружу вышел Платон Зубов. По розовому довольному лицу было понятно, что он уже навеселе. Огромная круглая шляпа на голове, которые строго запрещено носить; раззолоченный сюртук, высокие сапоги с отворотами, что тоже под запретом.

– Доброе утро, господа. Что, опять вахтпарад? Как же они надоели, – с дурацкой ухмылкой произнёс он.

Никто ему не ответил. Но Зубова это не смутило. Он поклонился Александру и встал в стороне, в кругу офицеров, участвовавших вместе с ним в заговоре.

Покатило ещё несколько карет. Из одной вышел фон Пален. Он важно прошествовал к Александру и поприветствовал его. Александр сдержано ответил едва заметным кивком и тут же перевёл взгляд в другую сторону. Фон Палену не понравился такой холодный приём, но он не подал виду и присоединился к Зубову.

Парад прошёл небывало скучно. Офицеры салютовали эспонтонами как-то вяло. Солдаты недостаточно чётко чеканили шаг. Конная гвардия вообще нарушила строй при повороте. Александр сделал вид, что рассержен и приказал явиться полковника Саблукова, что командовал конногвардейцами но, не дождавшись его, поскорее покинул Царицын луг, всем видом показывая, что у него полно других важных дел.

Между тем части расходились по казармам, а свободные офицеры собирались в группы, обсуждая недавние события. Ко мне подошёл Саблуков.

– Кажется, я опоздал, – произнёс он, ослабляя ворот колета.

– Не переживайте, Александру не до вас, – успокоил я его.

Рядом кучка офицеров о чем-то весело беседовала.

– Представляете, господа, – говорил высокий молодой майор. – Мне было поручено арестовать Кутайсова.

– Да не уж-то самого гардеробмейстера. Ну и как? – спрашивали офицеры.

– Я с двумя солдатами ворвался к нему в покои. Башмаки на месте, а самого его нет. Этот Фигаро удрал из замка босиком. Представляете, господа. Бежал по улице в ночном халате, в спальном колпаке, пока не добрался до дома Ланского, который его спрятал.

Офицеры разразились дружным хохотом.

– А вы за ним не погнались?

– Я подумал, что он у мадмуазель Шевалье. Поспешил к её дому. Но и там его не нашёл. Бедняжка Шевалье так перепугалась, что решила меня соблазниться. Представляете?

Вновь дружный хохот.

– Что это за шут? – спросил я у Саблукова.

Смех мгновенно прервался. Все с недоумением оглянулись на меня.

– А, это, – махнул рукой Полковник. – Майор Горголи. – Не обращайте внимания.

– Господа, я так понял, речи идёт обо мне, – шагнул к нам майор, пыхтя от гнева. – Вы случайно не меня назвали шутом?

– А как я могу назвать человека, который хвастается, что арестовал женщину? Более сильного соперника найти не могли? – с вызовом ответил я.

– Мне было приказано! – крикнул он.

– Кем? Главарём заговора. Да вы подлец и предатель родины. – Не снимая перчатки, я влепил ему хорошую пощёчину.

Майор Горголи схватился за шпагу. Но между нами встал майор Яшвиль.

– Не здесь, господа. Добров, ну что за дурацкий повод для ссоры?

– Повод подходящий, – ответил за меня полковник Саблуков. Если бы не Добров, то я бы влепил ему затрещину. Подлецов надо учить.

– Будьте моим секундантом, – обиженно сказал Горголи Яшвилю, щупая покрасневшую щеку.

Веселье закончилось. Офицеры разошлись. Остался только Яшвиль и Саблуков, договориться о поединке. Но оказывается, за всей этой сценой наблюдал фон Пален.

– Чего вы добиваетесь, Добров? – спросил он меня.

– Уважения к умершему, – ответил я.

– Горголи плохой фехтовальщик и плохо стреляет. У него нет шансов выстоять против вас. Вы его хотите убить?

– Хочу.

– Послушайте, офицерство без того раскололось на два лагеря, а вы подаёте повод всем перессориться. Зачем нужны эти поединки, эти бессмысленные смерти?

– Вызов уже сделан, – напомнил я. – Извиняться перед этим шутом я не намерен. Уж лучше пусть погибнет на поединке.

– Я понимаю, вы прошли боевой поход, привыкли к смерти. Вам нравится убивать?

– А вам?

– Я тоже боевой офицер, но не пылю при каждом удобном случае.