Император. Книга вторая. Ушаков

Ушаков, понимая, что крепости острова невозможно взять малой кровью, решил провести осаду по всем правилам. Граф Булгарин собрал из местного населения около десяти тысяч хорошо вооружённых ополченцев. Адмирал сошёл на берег и вместе с графом Булгариным обследовал весь остров, где можно поставить батареи, а где оборудовать позиции, чтобы препятствовать вылазкам гарнизона.

Меня назначили в команду лейтенанта Сардини. В нашу задачу входило поставить батареи на холме Монте-Аливето, против новой крепости Монте-Авррам. Под сильным проливным дождём матросы и ополченцы принялись возводить батареи. Поднимали на холм большие корзины, тут же наполняли их камнями. Пытались вгрызться в каменистую землю. Кирки высекали искры, заступы гнулись, натыкаясь на камни. Но работа кипела с какой-то неистовостью. Впереди, в ста саженях, сквозь струи дождя темнел бастион, на котором мокрой тряпкой болтался французский флаг. Из гавани Гуно, по раскисшей дороге уже тянули гаубицы и единороги. Вдруг я услышал звук сигнальной трубы. На бастионе произошло шевеление. Я обратил на это внимание лейтенанта Сардини. Он вгляделся и вдруг громко скомандовал:

– Всем вниз, в укрытие!

Матросы, побросав работу, попрятались за камни. Меня схватил Дубовцев и увлёк за валун. Раздался отдалённый гром орудийного выстрела. Граната расшиблась о скалу с неприятным резким треском.

Французы наконец заметили наши приготовления и открыли огонь, пытаясь помешать. Головы невозможно было высунуть. Стреляло три орудия. Одно ядрами пыталось разрушить возведённое укрепление, а два других накрывали картечью и гранатами.

Лейтенант Сардини созвал офицеров. Мы уселись прямо на холодные валуны. Без того одежда вся промокла.

– Вот, что, – сказал Сардини. – Надо вызвать добровольцев, взять лёгкую пушку, подкатить её к крепости и отвлечь противника. В это время успеем втащить гаубицы и ответить французам.

– Задача для меня, – вызвался лейтенант Ганфильд, опытный артиллерист.

– Сам понимаешь, в живых из боя не выйдешь, – предупредил его лейтенант Сардини.

– Авось пронесёт, – не согласился лейтенант Ганфильд. – Внизу я заметил скалу небольшую. Подкачу туда орудие и пальну картечью. Если удастся, перезаряжу и ещё раз пальну.

Лейтенант Ганфильд был высокий, слегка сутулился. Он так легко вызвался на смерть, и так спокойно говорил об этом, что меня это слегка задело. А чем я хуже?

– Позвольте, господа, – запротестовал я. – В этой операции не нужен опыт. Нужно только отвлечь огонь на себя.

Позвольте мне это сделать.

– Добров, вас убьют.

– Но лейтенант Ганфильд вам будет нужнее здесь, на батареях. Если он погибнет или будет ранен, кто его заменит?

– Вы, – тут же ответил Ганфильд.

– Нет, господа, позвольте не согласиться, – настаивал я. – Лейтенант Ганфильд, как опытный офицер, должен командовать батареей, а не рисковать почём зря.

– Хорошо. Действуйте, Добров, – решил лейтенант Сардини. – Коль вызвались, – будьте молодцом.

Вызвалось десять добровольцев. Матрос Дубовцев среди них. Я его пытался отговорить. Но он твёрдо сказал, что ему меня доверили, и он должен умереть вместе со мной. Умереть! В этот момент я плохо понимал, что мне уготовлена погибель. Не думал об этом, просто надо выполнить задание. От этого зависит успех нашего дело. Умереть – ничего не значит.

Мы приготовились. Пушка была небольшая, на лёгком лафете с высокими колёсами. Заранее зарядили и хорошо запыжевали. Всего лишь надо было быстро скатить в ложбину, поближе к крепости и дать залп картечью. С другой стороны холма матросы и ополченцы готовы были втянуть на батареи гаубицы и сходу открыть огонь.

– С Богом! Пошли! – скомандовал я, и матросы покатили вниз орудие, придерживая лафет.

Тут же зашлёпали пули по камням. Один из матросов упал. Но мы продолжали спускаться. Второй свалился, будто споткнулся, но уже не поднялся. Нас так всех перебьют. И до позиции не дойдём, – подумал я с горечью. Но вдруг с другого склона послышались ружейные выстрелы. Ополченцы подобрались к крепости по ложбинкам и вступили в перестрелку. Французы тут же перенесли огонь на них.

Наконец мы достигли небольшой скалы, установили орудие. Наводчик мгновенно оценил расстояние, поднял ствол. Фейерверкщик приложил фитиль. Орудие подпрыгнуло.

Впереди все заволокло дымом.

– Ура! – закричали матросы.

– Что там? – спросил я.

– Одну пушку картечью накрыли, – сообщил мне Дубовцев.

– Заряжай! – скомандовал я.

Канониры запихали в ствол заряд, бомбу следом. Наводчик подкорректировал прицел. Фейерверкщик подпалил фитиль. Пушка вновь подпрыгнула

Дальше я провалился в беспамятство. Очнулся от того, что меня кто-то тащил, приподняв за плечи. Я чуть повернул голову и увидел над собой лицо Дубовцева. По щеке его стекала кровь. Он кряхтел, тяжело дышал, но крепко держал меня. Земля вздрагивала. Я хотел ему что-то сказать, но только лишь застонал.

– Живы! – Слава Богу! – с облегчением выдохнул Дубовцев и аккуратно положил меня на землю.

Я попытался подняться, но все вокруг закружилось, завертелось, вспыхнуло яркими пятнами.