Император. Книга вторая. Ушаков

– Они и есть – разные, – согласился Мустафа-паша. – У него служат химариоты, трикерцы, гегиды, чамидонии. С последними я бы ни за что в бой не пошёл, – трусы и предатели. Я набираю к себе в войско только парамифиотов. Вот это – воины! Смелые, неприхотливые, дерутся до последнего. А телохранители и ударный отряд у меня из суллиотов. Суллиоты – единственный народ, который ни один паша так и не покорил. Али-паша их просто ненавидит за свободолюбие и упрямство, а мне они по душе. Мне с ними надёжно. Я знаю, что, если в бою упаду израненным, они погибнут, но вынесут меня с поля.

Так мы проговорили ещё с час. Расстались хорошими друзьями. Никогда не думал, что с турецким офицером можно вот так, просто сдружиться.

Штурм

Осматривая остров Видо в подзорную трубу, я видел хорошо укреплённые батареи. Весь остров перерыт. Кругом капониры и куртины. Все подходы с моря завалены срубленными деревьями.

Сильные позиции? – спросил капитан Сарандинаки, пыхтя трубкой.

Даже не представляю, как будем его брать, – признался я.

Заметь, как низко к берегу стоят батареи. Французы думают, что если мы попытаемся пойти на штурм, то только с помощью гребных судов и канонерских лодок. Тогда нет ни единого шанса высадиться. Все простреливается. Но о том, что можно подвести линейные корабли и расстрелять батареи в упор, об этом они не думали. Поставили боновые заграждения – и успокоились.

Чтобы ещё больше запутать противника, адмирал Ушаков с адмиралом Кадыр-беем, сошли на берег и принялись осматривать укрепления. Плотники на виду у французов сооружали штурмовые лестницы. Солдаты проводили учения по взятию стен. А наша артиллерия усилила бомбардировку. С острова Святой Мавры были доставлены тяжёлые мортиры. После нескольких часов усиленной пальбы на куртине Святого Афанасия, что соединяла с юго-запада старую и новую крепость, снесли все французские орудия. В старой крепости все строения и даже генеральский дом были разрушены.

* * *

Восемнадцатого февраля вахтенный офицер доложил: Ветер западный, крепкий, в сторону острова. Адмирал Ушаков появился на мостике «Святого Павла» в белом парадном мундире, при орденах. Все офицеры последовали его примеру. Подъем флага. Краткая молитва.

– Ну, ребятушки, с богом! – сказал адмирал и приказал поднять сигнал «На штурм»!

В семь утра, по общему сигналу, корабли ринулись к острову Видо по заранее намеченной траектории. Лодки и баркасы были спущены на воду и взяты на бакштовы. Ночью, пользуясь туманом, смельчаки с нашей эскадры на лодках незаметно подплыли к острову и взломали все боновые заграждения. Было видно, прибившиеся к берегу бревна с цепями. В это время на самом Корфу наши батареи открыли беспощадный огонь.

Подойдя на расстояние двух кабельтовых к укреплениям острова Видо, корабли разворачивались бортами и давали залп. Сначала шли фрегаты, забрасывали вражеские батареи ядрами, разбивая укреплённые позиции, затем уступали место линейным кораблям. Те открывали пальбу картечью.

Французы попытались воспользоваться небольшим расстоянием, начали стрелять раскалёнными ядрами, чтобы поджечь корабли. Но особого успеха это не принесло.

Ушаков направил «Святой Павел» к первой батареи, Французы не успели выкатить пушки на позицию, как получили залп со всего борта. Пока они оправились, корабль уже ушёл, а на его место подходил «Святой Пётр», открывая пушечные люки. Пройдя в опасной близости от скалистого берега, «Святой Павел» оказался у второй батареи и открыл беглый огонь из всех орудий. Вторая батарея огрызалась, но никакого ущерба кораблю и команде не нанесла. Встав на шпринг перед третьей батареей, «Святой Павел» громыхал всеми орудиями. Под прикрытием его пушек подходили фрегаты к батареям чуть ли не на пистолетный выстрел, осыпали укрепления ядрами и картечью, тут же отходили.

Стоял такой орудийный гул, что уши закладывало. Остров, корабли, море – все окутало дымом.

Ушаков стоял на шканцах. Он то глядел в подзорную трубу, то давал команду вывешивать сигналы для других судов, то приказывал повернуть на шпринге «Святой Павел». Вражеские ядра скакали вокруг него. Рвались паруса. Лопались канаты. Где-то вспыхивал пожар, и матросы тут же бежали заливать пламя. Фельдшерская команда уносила раненых. Кровь на палубе тут же присыпали песком, чтобы никто не поскользнулся. Из палубного люка выскочил мичман, подбежал к капитану.

Капитан тут же махнул мне рукой. В самое ухо крикнул:

– Добров, идите на гондек, принимайте команду артиллерией. Майор ранен.

Я вслед за мичманом скользнул в люк. Окунулся в смрад пороховых газов. Гулко ухали орудия, кричали канониры. Навстречу попалась фельдшерская команда, выносившая израненного матроса. На гондеке стояла завеса из дыма.

Вытяжка едва справлялась.

– Первое – готово! – услышал я. – Второе – готово… Третье готово…

– По очереди – пли! – скомандовал я. – Картечными заряжай.

Пушки одна за другой грохнули и откатились. Матросы тут же принялись чистить стволы и подносить заряды.

– Девятое – готово! Десятое готово!