Император. Книга вторая. Ушаков

– От кого? – спросил Ушаков по-русски.

Я перевёл вопрос.

– От главного комиссара Директории Дюбуа и дивизионного генерала Шабо, – последовал ответ.

– Прочтите, Добров, – попросил Ушаков.

Я вскрыл конверт и громко прочёл следующее:

«Господин адмирал!

Мы думаем, что бесполезно жертвовать жизнью многих храбрых воинов российских, турецких и французских для овладения Корфою. Вследствие сего мы предлагаем вам перемирие на сколько времени вы рассудите для постановления условий о сдаче сей крепости. Мы приглашаем вас к сообщению нам по сему намерений ваших для прекращения кровопролития. Если вы сего желаете, то мы составим намереваемые нами предложения, буде вы не предпочтёте сами сообщить нам о предложениях ваших».

– Ага! – равнодушно произнёс адмирал. – Ну, что ж, – поискал глазами адъютанта: – Проводите гостей на камбуз и угостите хорошим вином, пока я продиктую ответ.

Как только французов увели, кают-компания взорвалась громогласным «Ура»! Офицеры, до сего момента, сдерживавшие свою радость, бросились обниматься и поздравлять друг друга.

– Виват, ребятушки! – сказал Ушаков. – Вот и взяли мы неприступную крепость! Пусть теперь адмирал Нельсон почернеет от зависти. Добров, – позвал он меня, – Садись, пиши ответ.

«Господин главный комиссар и господин дивизионный генерал!

По почтеннейшему письму вашему о договорах, до сдачи крепостей Корфу касающих, сей же час переговоря с командующим турецкою эскадрою, и за сим же ответ доставлю, дабы не проливать напрасно кровь людей, я всегда на приятные договоры согласен и между тем пошлю во все места, чтобы от сего времени на 24 часа военные действия прекратить. Впрочем, с почтением имею честь быть».

Вскоре лейтенант Балабин был отправлен в крепость с инструкциями для подготовки переговоров. Двадцатого февраля на «Святом Павле» была подписана капитуляция гарнизона острова Корфу. Все! Ионические острова были полностью освобождены от французов.

* * *

Вскоре прибыл капитан Сорокин, командированный в английскую флотилию. Ушаков собрал совещание. Поставлен был вопрос о дальнейших действиях эскадры.

– Следующая наша цель: совместно с флотом Британии освободить Неаполитанское государство, – объявил Ушаков. – Адмирал Нельсон засыпал меня просьбам. Сам он уже полгода Мальту взять не может. И нас туда не намерен пускать. Какие разговоры ходят среди английских офицеров? – спросил адмирал у Сорокина.

– Говорят, что вы действуете независимо, как пират. И никто вам не указ.

– Верно говорят. Иначе мы бы не побеждали. Попробуй-ка дождись от адмиралтейств-коллегии чего-нибудь? Нас даже продовольствием обеспечить не могут. Ещё чего там говорят?

– Усиленно изучают вашу тактику манёвренного ведения боя. Даже Нельсон решил не придерживаться линейной тактики. Стал выделять во флоте резерв для внезапных натисков. В сражении у мыса Святого Винцента, он победил испанцев, благодаря вашей тактике. Это мне один старый капитан по секрету рассказал.

– Да пусть пользуется, мне не жалко. Адмирал, вроде бы, славный.

– Славный, то славный, но открыто говорит, как он ненавидит русских. Чёрная зависть в нем так и кипит. Не даёт ему покоя ваша слава, Фёдор Фёдорович. Но и без нашей помощи ему не обойтись.

– Делаем одно дело. Ничего не попишешь, – развёл руками Ушаков. – Пусть завидует. Англичане вечно всем завидуют. В самой Англии они не могут между собой разобраться. Вильям Питт Старший всегда призывал английское общество к тесному союзу с Россией, дабы только с Россией можно одолеть их заклятого врага – союз Бурбонов: Францию, Испанию и королевство Обеих Сицилий. Помнит, как Англия помогла нашей флотилии, возглавляемой графом Орловым, беспрепятственно дойти до Средиземного моря и победить в Чесменском сражении?

– Из-за чего же произошла такая перемена в умах английских лордов? – спросил Сорокин.

– Из-за чего? – удивился Ушаков. – Испугались. Хотели получить ручного пса, а это оказался – дикий медведь. Кучук-Кайнарджийский мир заключили на выгодных условиях – раз, Крым отвоевали – два, Очаков, Измаил взяли – три, польских панов угомонили – четыре…. А тут ещё неприступный Корфу без них взяли. Вот они испугались. Да ещё наша императрица провозгласила политику вооружённого нейтралитета. В Европе ни одна пушка без её разрешения не смела выстрелить. Фридрих Великий, и тот чуть Берлин не потерял.

– Помню, как-то на приёме общались мы с послом Гаррисом, – вспомнил адмирал Пустошкин. – Так он все сетовал: не пойму я вашу королеву. Она, как летняя ночь в Петербурге: сколько не смотришь, так и не поймёшь – светло или темно.