Императорская Россия в лицах. Характеры и нравы, занимательные факты, исторические анекдоты

Контр-адмирал Вильбоа, эскадр-майор его величества Петра I, спросил однажды д’Акосту:

– Ты, шут, человек на море бывалый. А знаешь ли, какое судно безопаснейшее?

– То, – отвечал шут, – которое стоит в гавани и назначено на слом.

* * *

На одной вечеринке, где присутствовал и д’Акоста, все гости слушали музыканта, которого обещали наградить за его труд. Когда дело дошло до расплаты, один д’Акоста, известный своею скупостью, ничего не дал. Музыкант громко на это жаловался.

– Мы с тобой квиты, – отвечал шут, – ибо ты утешал мой слух приятными звуками; а я твой – приятными же обещаниями.

* * *

Один довольно глупый придворный спросил д’Акосту, почему тот разыгрывает из себя дурака.

– Конечно, не по одной с вами причине, – ответил шут. – Ибо у меня недостаток в деньгах, а у вас – в уме.

* * *

Д’Акоста, человек весьма начитанный, очень любил книги. Жена его, жившая с мужем не совсем ладно, в одну из минут нежности сказала:

– Ах, друг мой, как желала бы я сама сделаться книгою, чтоб быть предметом твоей страсти!

– В таком случае я хотел бы иметь тебя календарем, который можно менять ежегодно, – отвечал шут.

* * *

Жена д’Акосты была очень малого роста, и когда шута спрашивали, зачем он, будучи человек разумный, взял за себя почти карлицу, то он отвечал:

– Признав нужным жениться, я заблагорассудил выбрать из зол, по крайней мере, меньшее.

* * *

Несмотря на свой малый рост, женщина эта была сварливого характера и весьма зла. Однако д’Акоста прожил с нею более двадцати пяти лет. Приятели его, когда исполнился этот срок, просили его праздновать серебряную свадьбу.

– Подождите, братцы, еще пять лет, – отвечал д’Акоста, – тогда будем праздновать тридцатилетнюю войну.

* * *

Князь Меншиков, рассердившись за что-то на д’Акосту, крикнул:

– Я тебя до смерти прибью, негодный!

Испуганный шут со всех ног бросился бежать и, прибежав к Петру I, жаловался на князя.

– Ежели он тебя доподлинно убьет, – улыбаясь, говорил государь, – то я велю его повесить.

– Я того не хочу, – возразил шут, – но желаю, чтоб ваше царское величество повелели его повесить прежде, пока я жив.

* * *

Д’Акоста вел длительную тяжбу в суде. После многих заседаний, проволочек и разбирательств судья сказал шуту:

– В твоем деле я, признаться, не вижу хорошего конца.

– Так вот вам, сударь, хорошие очки, – ответил шут, подавая судье две золотые монеты.

* * *

Д’Акоста, несмотря на свою скупость, был много должен и, лежа на смертном одре, сказал духовнику:

– Прошу Бога продлить мою жизнь хоть на то время, пока выплачу долги.

Духовник, принимая это за правду, отвечал:

– Желание зело похвальное. Надейся, что Господь его услышит и авось его исполнит.

– Ежели б Господь и впрямь явил такую милость, – шепнул д’Акоста одному из находившихся тут же своих друзей, – то я бы никогда не умер.

(О д’Акосте)

Императрица Екатерина I Алексеевна

Екатерина, по смерти пастора Глюка не имевшая пристанища, решилась выйти замуж за шведского солдата. В сие время город был осажден русскими, и во время венчания бомба упала на крыльцо церкви… Город взяли приступом, и она, взятая в плен, была… у фельдмаршала Шереметьева; потом находилась в том же звании у Меншикова. Петр I, ночуя у него, увидел Екатерину. Государь не обратил на нее особенного внимания. Через некоторое время он вторично там ночевал и опять ее увидел. При сем свидании она бросается к ногам его и просит взять с собой, с тем, что она с великой радостью будет за ним везде следовать и пещись о его здравии.

В солдатском мундире она повсюду за ним следовала и вскоре оказалась беременной.

* * *

Петр I, предположив торжественно короновать супругу свою Екатерину, приказал, сообразно иностранным обычаям, составить церемониал, ибо, по восприятию императорского титула, сей случай был новый. Определено было, по совершению миропомазания, из Кремля сделать переезд в Головинский дворец, и государь, по этикету, назначил в кучера придворную особу бригадирского чина. Екатерина, услышав сие, бросилась к нему и сказала, что без своего Терентьича ни с кем и никуда не поедет.

– Ты врешь, Катенька, Терентьич твой не имеет никакого чина, – отвечал Петр.

– Воля твоя, я боюсь, лучше откажи коронацию, – со слезами продолжала она.

Петр, сколько ни противился, наконец решился пожаловать Терентьича из ничего в полковники. С тех пор, по «Табели о рангах», императорские кучера должны быть полковники.

(Из собрания П. Карабанова)

* * *