Императорская Россия

Надобно расстаться с Петербургом, надобно расстаться на некоторое время, надобно видеть древние столицы: ветхий Париж, закопченный Лондон, чтобы почувствовать цену Петербурга. Смотрите – какое единство! Как все части отвечают целому! Какая красота зданий, какой вкус и в целом какое разнообразие, происходящее от смешения воды со зданиями. Взгляните на решетку Летнего сада, которая отражается зеленью лип, вязов и дубов! Какая легкость и стройность в ее рисунке!

Так писал поэт Константин Батюшков.

Бурлила и светская жизнь Петербурга.

Общественные удовольствия в Петербурге, стесненные при Павле, оживились с воцарением его преемника… – вспоминал современник. – Процветали комическая опера и водевиль… Плавильщиков играл прекрасно, а между актрисами в трагедиях отличалась Семенова. Частые маскарады чередовались с театральными представлениями, в течение поста ежедневно бывали духовные концерты. Гендель, Моцарт, Гайдн… В летнее время высшее общество не разъезжалось, император Александр жил летом в Каменноостровском дворце, а общество селилось по соседним островам. Устраивались часто общественные гуляния.

Праздник 22 июля в день тезоименитства вдовствующей императрицы Марии Федоровны в Петергофе даже превосходил зимний праздник в Петербурге. При этом роскошным фоном торжества служили сады и парки загородной резиденции. Писатель П. Шаликов в 1805 году так описывал увиденное:

Бесчисленные куртины и аллеи, зеркальные бассейны и каналы, храмы и киоски: все в ярком огне, все в радужных цветах… Прибавьте к этому шум фонтанов и каскад звуков роговой музыки, рассеянные группы гуляющих – и все заставит вас думать, что вы перенесены в жилище богов, угождающих друг друга. Но не все ли равно? Здесь Мария угощает Александра!

Заметки на полях

Без преувеличения можно сказать, что это было непривычное, невиданное в России единение царя и народа, приглашенного в царский дом на царское угощение. Если бы мы жили тогда в Петербурге, то наверняка могли бы, отведав царского угощения, сказать: «И я там был, мед, пиво пил…» Ведь население города не превышало 150 тыс. человек и, таким образом, поднять бокал во здравие государя мог каждый пятый петербуржец!

Праздники династии были всенародными днями отдыха и гуляний, и каждый год весь Петербург, охваченный праздничным возбуждением, ждал 22 июля. За несколько дней до торжеств из города по Петергофской дороге устремлялись тысячи людей: знать в роскошных каретах, дворяне, горожане, простолюдины – кто в чем придется. Журнал 1820-х годов нам сообщает:

На дрожках теснятся несколько человек и охотно переносят тряску и беспокойство; там, в чухонской фуре, помещается целое семейство с большими запасами провизии всякого рода, и все они терпеливо глотают густую пыль… Сверх того, по обеим сторонам дороги идут многие пешеходы, у которых охота и крепость ног пересиливает легкость кошелька; разносчики разных фруктов и ягод – и те спешат в Петергоф в надежде на барыш и водку. …Пристань представляет тоже оживленную картину, здесь тысячи народу теснятся и спешат попасть на пароход.

Петербуржцы проводили в Петергофе несколько дней – парки были распахнуты для всех. Десятки тысяч людей ночевали прямо на улицах. Теплая, короткая светлая ночь никому не казалась утомительной. Дворяне спали в своих каретах, мещане и крестьяне в повозках, сотни экипажей образовывали настоящие бивуаки. Всюду виднелись жующие лошади, спящие в самых живописных позах люди. Это были мирные полчища, все обстояло на редкость тихо и чинно, без привычного пьянства и мордобоя. После окончания праздника гости так же смирно уезжали в Петербург, жизнь входила в свою обычную колею до следующего лета…