Императорский Китай в начале XV века

Подобные наставления составляют существенную часть почти каждого официального документа, обращенного в начале XV в. в адрес чиновничества. Для примера можно привести опять-таки манифест от 24 января 1403 г., где говорилось: «Вы, гражданские и военные сановники, вне зависимости от того, высокую или низкую должность [вы занимаете], проникнитесь моими душевными устремлениями. [Пусть] каждый [из вас] до конца идет своим путем. Не будьте зловредными, не поддавайтесь обману и приспособленчеству, правильно направляйте свои помыслы, будьте строги к своему поведению, докажите свою преданность в служении, сообща блюдите оставленные [Тай-цзу] на счастье народа законы. Вам следует приложить [к тому] все силы» [23, цз. 16, 291]. Во многих других документах также встречаются призывы, подобные следующему: «Каждому из вас (чиновников. — А. Б.) следует со всей душой сообща [выполнять] служебные обязанности, со всей искренностью сообща участвовать в делах» [23, цз. 19, 338].

В приведенных наставлениях заметно желание двора создать определенный идеал чиновника, который бы полностью отвечал интересам трона, с одной стороны, и управления, как такового, — с другой. Иногда подобные устремления являлись основой приказов и манифестов, обращенных к чиновникам. Наиболее ярко это прослеживается в манифесте, изданном в феврале 1415 г. Он гласил: «Для чиновника главное — это быть верным, старательным, бескорыстным и почтительным… Общественный [долг] — это отказ от своекорыстия, справедливость — значит беспристрастие, гуманность-отсутствие жестокости, снисходительность — избежание пагубных [действий]. Не смейте думать об обмане народа, и [ваши] сердца [проникнутся] настоящей святостью! Не смейте думать об обмане императорского двора, и небесный владыка (божество. — А. Б.) будет с благоговением взирать на это» [16, цз. 16, 1111].

В таких призывах отразилось издавна присущее китайской общественно-политической мысли представление, что с помощью «мудрых» чиновников можно обеспечить идеальный порядок в стране. Иначе говоря, за всеми цитированными сентенциями скрывалось вполне искреннее стремление правительства Чжу Ди образцово наладить работу государственного аппарата, т. е. прежде всего бюрократической машины. Забота о нормальном функционировании этой машины прослеживается в течение всего царствования Чжу Ди. Здесь нельзя усматривать ни намерения следовать традициям, ни филантропических побуждений. Такая забота диктовалась насущными интересами нового правительства. Кратко формулируя свои основные задачи, Чжу Ди писал: «Днем и ночью я с почтением думаю лишь [о том, как] умиротворить и успокоить [страну], чтобы [с честью] вынести бремя [власти], доверенное мне по наследству» [23, цз. 16, 291]. Иными словами, в столь нестабильной обстановке ключ к удержанию достигнутой власти император видел в создании спокойного внутреннего положения. А нормальное функционирование управленческого аппарата было для этого важным условием.

В одном из императорских манифестов выражалось вполне резонное заявление: «Государь платит чиновникам жалованье, чтобы управление стало совершенным» [23, цз. 29, 521]. Однако обеспечить совершенную работу бюрократической машины было весьма трудным делом. Попытки создать идеальных, «мудрых» чиновников разбивались при столкновении с действительностью. В конце своего царствования Чжу Ди был вынужден прийти к печальному заключению, что «все чиновники совершают злоупотребления перед законом» [23, цз. 236, 2264]. Это признание было не так уж далеко от истины. Источники пестрят сообщениями о нарушениях, допускавшихся должностными лицами: недобросовестном исполнении своих обязанностей, произволе и нарушении предписаний свыше, злоупотреблении судебной властью, алчности, лихоимстве, разврате и т. д. [23, цз. 23, 428, цз. 76, 1036–1037, цз. 122, 1539, цз. 124, 1555, 1562, цз. 233, 2247, цз. 267, 2423]. Наиболее распространенными пороками чиновничества было казнокрадство, взяточничество и эксплуатация населения подведомственных районов. Некоторым чиновникам, занимавшим даже не очень высокое положение, удавалось сколачивать неправедными путями миллионное состояние [23, цз. 166, 1859].

Нужно иметь в виду, что императорскому двору становилось известно лишь о немногих творимых чиновниками злоупотреблениях. По свидетельству цензора Дэн Чжи, чиновные власти покрывали друг друга в своих беззакониях [23, цз. 219, 2176–2177]. Поэтому даже если собрать все зафиксированные на страницах официальных документов случаи правонарушений со стороны должностных лиц, то и это не могло бы воссоздать во всем объеме картину произвола, чинимого бюрократической властью.