Императорский отбор, или Его строптивое счастье

Помолчав, подруги начали устраиваться на ночь. Хестер с некоторых пор раскидывала дополнительные охранные чары – это помогало Милиде уснуть. Сама леди Аргеланд прекрасно понимала, что ее колдовство и рядом не лежит с тем, что кровью вписано в камень Малого Дворца. Но после той истории с подставой, Милли успокаивалась только если видела, как Хестер зачаровывает окна и дверь.

- А с завтрашнего дня мы точно-точно всюду ходим вместе,- сонно проворчала Милли,- я не дам тебя в обиду, а ты – меня.

- А Конфетка нас всех,- вздохнула Хестер и поправила одеяло,- только если нас троих поймают, то дело обставят так, что ты напала, а мы с волкой защищались.

- Но мы же расскажем правду!

- Если будем живы,- едва слышно хмыкнула леди Аргеланд.

Но этого Милли не услышала, она на редкость быстро засыпала. Особенно убедившись, что подруга все зачаровала. Такое доверие Хестер порой пугало. Никто в нее так не верил. Никогда. Отец… Отец знал, на что она способна. Римман восхищался старшей сестрой, наставники нещадно гоняли и высчитывали, на что еще хватит уникальной зверюшки. То есть, простите, носительницы редкого гена. А Милли верила.

«От этого тепла можно стать зависимой», вздохнула мысленно Хестер.

И, подняв невидимую в темноте руку, погладила кончиками пальцев теплый кожаный браслет.

«Моя личная разработка», пронесся в голове звучный, приятный голос Даррена Тиверрана.

- Моя личная разработка,- шепотом повторила Хестер и повернулась набок, подложив руку с браслетом под щеку. – Личная разработка…

Провалившись в сон, она вновь окунулась в тот день, когда она встретила своего истинного. Только в этот раз она, отведя с лица белые волосы, сняла маску.

И, закричав, проснулась.

Потому что во сне ее обезумевшее подсознание подарило истинному лицо Даррена Тиваррана, Императора Тройственной Элеарской Империи.

Прижав ладони к лицу, Хестер медленно выдохнула и, выскользнув из теплой постели, направилась в душ.

Больше всего ей было горько от той мимолетной радости, от искры счастья, что она испытала, увидев красивое, мужественное лицо Императора.

И теперь леди Аргеланд оч-чень на себя рассердилась.

Из-за этого, гневно фыркая, она на прогулке с волкой нагрузила себя вдвое обычного. А после, вернувшись в комнату, приняла ледяной душ – чтобы сознание устрашилось и больше таких подлянок не устраивало!

- Не хватало влюбиться в чужого истинного,- злилась Хестер и, одновременно, клацала зубами.

Проснувшаяся Милли испугалась:

- У нас кончилась горячая вода?! Ой мамоки-и…

- Н-нет,- выдавила Хестер,- эт-то мой лич-чный выбор.

- Какой ужасный выбор,- покачала головой купцова дочка и ушла умываться.

К завтраку леди Аргеланд отогрелась, но все равно пребывала в крайне скверном настроении.

Перед дверьми в обеденный зал подруги встретили Вайолин, которая, покосившись на Хестер, едва слышно заметила:

- И солнце сегодня какое-то гнусное, да?

- Угу,- отозвалась леди Аргеланд.

- Светит и светит своими гадскими лучиками,- хихикнула Милли.

- Угу.

- А уж эти придворные,- с трудом сдерживая смех продолжила Вайолин,- ух эти рожи!

Тут Хестер все же вынырнула из своих грустных мыслей и очень укоризненно посмотрела на веселящихся подруг:

- Я страдаю, а вы…

- А мы хотим подробностей,- в голос проговорили они.

Но леди Аргеланд только покачала головой:

- Не могу.

«Таким я ни с кем не смогу поделиться. Если бы наставник был жив, то, быть может, он смог бы объяснить, с чего вдруг мне привиделся Император», Хестер встряхнулась и натянула на лицо вежливую улыбку.

- Если надумаешь – не молчи. Я могу и клятву дать,- серьезно проговорила Вайолин.

- Не только ты,- фыркнула Милли.

Пройдя в зал, девушки сели за столик, на котором стояла табличка с их именами. Через несколько минут слуги начали разносить блюда. А Хестер все возвращалась и возвращалась мыслями к своему сну.

Она, нещадно терзая вилкой омлет, признавала, что в Императора безусловно легко влюбиться – огромный магический дар, привлекательная внешность и благородный характер – в такого влюбится любая.

«Но я – не любая. Аргеланды никогда не предавали своих истинных! Пусть хоть весь мир наплюет на узы, мы держимся за своих!», она так ткнула в омлет вилкой, что он вылетел из тарелки на скатерть.

- На нас ведь все смотрят,- ахнула Милли и поспешно накрыла кусочек омлета салфеткой.

А леди Аргеланд, устыдившись вспышки, прикрыла глаза и магией осторожно убрала последствия своего срыва:

- Прости, мне приснился крайне дурной сон.

- Сны бывают вещими,- глубокомысленно изрекла Вайолин,- даже если ты ни разу не пророк. Подумай, может что-то внутри тебя заставило этот сон прийти?

- Спасибо,- с горечью проговорила Хестер,- спасибо.

«Мне нужно избегать внимания Императора», твердо решила леди Аргеланд. «Тем более, что у меня нет на него никаких прав. И нет ни единой причины, по которой мы должны увидеться вновь».

- Как ты решилась отказаться от истинного? – спросила вдруг Хестер и прикусила язык,- прости.