Императрица

Тавр отправился переговорить с главным лекарем, Марина и Роман — осматривать других пациентов. Мой рыжий друг, воспринимающий любое событие, словно подарок судьбы, решил испытать свои силы на самых тяжелых больных. Я же присела в тени магнолии, вечно цветущей по прихоти одного из магов. Почему бы не помолиться прямо сейчас? Кто сказал, что для того, чтобы меня услышали, столь важны стены храмов?

«Богиня, земля, природа, дух всего живого… — Почувствовала себя немного глупо, но продолжила: — Эти девушки не заслужили подобной участи, магия в их крови была подарена им, и никто не имел права ее отнимать. Прошу, облегчите их судьбу. Верните рассудок и свободу воли, раз уж магия ими утеряна навсегда».

Я думала о несправедливости, о непоправимом уроне, который нанесла Лорель этим молодым прекрасным девушкам, об умерших во время ее страшных ритуалов, о том, что ленивые аристократы даже не задумывались, какой ценой они утоляют жажду молодости и силы.

Одинокая слезинка скатилась по щеке и упала на землю. Вторя ей, над больницей вдруг пролился теплый летний дождь. Я не раскрывала глаз, пораженная словами, что донес до меня ветер: «Справедливость будет восстановлена». Прозвучало, словно произнесено было всеми женскими голосами мира, так когда-то в храме на Востоке говорила со мной богиня.

Слезы смешивались с дождем, я оплакивала не погибших невинных, ведь их боли пришел конец, я печалилась о девушках, которым не суждено было стать любимыми и матерями, которые закованы в своих выцветших оболочках и которым я не смогла помочь.

Дождь прекратился так же внезапно, как и начался, как резко высохли мои слезы. Оглядевшись, обнаружила столпившийся вокруг меня персонал больницы. После дождя, еще несколько секунд назад лившегося с неба, на зеленой полянке образовались переливающиеся круглые лужицы, капли на ветках и траве сияли, словно алмазы. Но не это приковывало взгляд. Рядом с тем местом, где я сидела, из земли бил чистый ручей, брызги воды взмывали в воздух, создавая яркую радугу.

— Истинная императрица, она правительница и жрица, — Роман одними губами прошептал не так давно прозвучавшее пророчество.

Словно очнувшись от дурного сна, девушки с удивлением озирались. Их волосы и глаза обрели прежние краски. Ожившие, они больше не походили на привидений.

— Где мы? Что мы здесь делаем?

Марина со слезами на глазах бросилась рассказывать им о случившемся. Девушки не верили объяснениям, одна из них попыталась призвать весенний ветер, и он тут же откликнулся на зов.

— С моими силами все в порядке! А последнее, что я помню, — прогулка с подругами. Потом меня подозвала женщина, красивая, добрая. И… все. Дальше туман.

— Это поистине невообразимо! — воскликнул почтенный лекарь. — Ваше высочество, не могли бы вы рассказать, что именно вы только что сделали?

— Помолилась, — ответила, не веря своим глазам.

Это было чудо. Настоящее чудо, доказывающее, что иногда слышимый в голове голос действительно принадлежит богине.

Ко мне стремглав подлетел Тавр, в его глазах светилась неподдельная тревога. Мне тут же вспомнились слова Роаха: «Согласно древнему закону жрец не может быть правителем». Я поднялась было, но снова опустилась на лавку из-за свалившейся на меня усталости. Принц все понял по одному моему растерянному взгляду.

— Ее высочество очень устала, — сказал он с чувством. — Мы отправимся обратно во дворец, а Роман, сын Родрика из Золотой долины, расскажет вам о том способе, которым помог принцессе снять злые чары.

Все взгляды обратились к моему рыжему другу, который после секундного замешательства расплылся в улыбке.

— Магия воды и земли могут подпитывать друг друга… — начал он свое повествование, словно был лектором в академии.

Я не знала, что Роман собирается напеть, но звучало убедительно.

— О чем ты молилась, Мари? — спросил принц, едва мы ушли с территории больницы.

Он поддерживал меня, потому как сама я шла с трудом.

— О восстановлении справедливости. О том, что девушки не заслужили того, что с ними случилось.

— Тебя слышит богиня, отвечает тебе. Значит, справедливости быть… — со странной смесью гордости и печали сказал Тавр.

— Видимо так.

Принц вдруг повернул в сторону лабиринта, где во время праздничных пиршеств обычно уединялись пары. Я не придала значения смене направления, решив, что пройтись в тени деревьев куда как приятней. Тавр держал мою руку с благоговением, словно прикасался к чему-то святому.

— Ты ведь знаешь, что жрецы согласно своду древних законов не имеют права управлять государством? — спросил он, едва мы вошли под своды лабиринта, где зеленые стены создавали уютную тень.

Теперь понятно, почему принц повел меня этой дорогой. Есть забавное правило: «То, что происходит в лабиринте, остается там же». Когда-то я думала, что это касается только любовных утех аристократов, но позже мне объяснили, что за пределы зеленых стен не выйдет любой секрет — они были заколдованы.

— Да, Роах сказал мне.

— Обо всем-то он первым узнает… — Тавр горько усмехнулся.