Императрица Ядов

Воздух был свежим, холод в воздухе становился все более резким и жестоким, когда мы перешли от ноября в декабрь. Прогноз погоды обещал снег, но пройдет месяц или два, прежде чем с неба упадут снежинки. До тех пор Николай старался проводить как можно больше времени на свежем воздухе — особенно с Герцогиней.

Я придержал ворота открытыми для Николая, когда он вывел Герцогиню на арену, но вместо того, чтобы войти за ним, я закрыл ворота и прислонился к ним.

Глаза моего сына заблестели от внезапного проявления доверия.

— Веди себя прилично, — предупредил я.

Николай не обратил на меня внимания. Он ускорил шаг Герцогини, согревая ее, прежде чем побежать рысью и прыгнуть. У Николая было выражение сосредоточенности, которое, если вы знали Нико, было для него очень редким выражением. Точно так же, как в первый раз, встретив лошадь, когда я был незнакомцем для него, а он для меня, Николай был полностью сосредоточен.

Так что, сосредоточенный, он не заметил, как Евва Фаттахова, его лучшая подруга, спустилась с холма и подошла ко мне. Я мог бы сказать, что она хотела прыгнуть на забор, но она подумала: испугаю ли я Герцогиню? Она сбросит Нико? Не сделает ли он себе больно?

Я оценил все более осторожные стороны Фаттаховых. Это уравняло моих мальчиков — и Малаховых.

— Тебе достаточно тепло? — спросил я ее, заметив расстегнутую куртку и свободный шарф, которые она надела.

Как и ее мать, Евва несла с собой чувство изящества и элегантности, куда бы она ни пошла. Тем не менее, она унаследовала наблюдательный характер своего отца и его спокойствие. Но это не означало, что она была такой же противницей неприятностей, как ее родители. Озорство бурлило в ее крови, и часто Евва была мозгом операции.

Они с Николаем всегда готовили какие-то неприятности, и не раз им разъяренная Елена устраивала взбучку.

— Да, дядя Костя, — вежливо ответила она. — Я прибежала сюда, чтобы согреться.

— Понятно. — я посмотрел в ту сторону, откуда она пришла. — В одиночку?

Евва покачала головой.

Дети знали, что им не разрешалось далеко уходить без кого-то. Мы изо всех сил старались дать им нормальное детство, но некоторые факты не могли быть закрашены успокаивающей ложью о неземных существах и волшебных желаниях. Они наследники Братвы Тарханова и родились в мире опасности, в мире, где люди видят, как им причинят боль.

Как только я открыл рот, чтобы спросить ее, кто еще пришел с ней, из-за деревьев вышли фигуры. Я заметил светлые головы своих сыновей в паре с темными волосами Фаттаховых. Во главе компании детей шла моя жена.

На ней не было обуви, а волосы были распущены. Зеленый свитер облегал ее фигуру в паре с удобными, хотя и грязными леггинсами. Я наблюдал, как ее стройная фигура приближается к нам, двигаясь по земле с фамильярностью и легкостью.

Словно почувствовав мой взгляд, Елена повернула голову ко мне, ее зеленые глаза сузились.

Даже после всего этого времени, после ссор, беременностей и замужества, у меня все еще захватывало дух. Для меня она всегда была прекрасной девушкой, которая держалась с потусторонним самообладанием и обладала языком, который мог соперничать с языком Дьявола. Она всегда будет неземным существом, которое сияло в этом мире смертных.

К ее красоте добавлялся сверток в ее руках. Наш младший сын, которому недавно исполнился год, Казимир Тарханов, внимательно наблюдал за всеми нами. Прозванный своей тетушкой маленьким хамелеоном, мой сын обладал сверхъестественной способностью копировать всех вокруг. Он наблюдал и подражал, в основном копируя своих старших братьев. Из-за этого личность Казимира еще не была определена.

У ног Елены, в ногу со своей матерью, шел мой второй сын. Севастиан Тарханов был моей маленькой копией, моим младшим. Он был вежлив, добрее своих братьев, но унаследовал острый ум матери. Наши более пикантные черты смешались вместе, создавая очаровательного маленького гения, но его нельзя было недооценивать. Четырехлетний ребенок мог начать свою изрядную долю неприятностей — и часто это сходило ему с рук.

Елена верила, что, поскольку она была беременна Севастианом, когда училась в колледже, он был таким умным. Даже когда он был младенцем, он обычно тихо сидел с ней, пока она выполняла домашнее задание и училась. Севастиан был ее любимым партнером по учебе, и иногда казалось, что ребенок прислушивается к тому, что она говорит.

Все трое моих мальчиков были так похожи друг на друга, что иногда им не удавалось походить на нас с Еленой. Три маленькие копии, часто говорили нам люди. Елена часто насмехалась над тем, что ее матка была сломанным принтером, который продолжал печатать одну и ту же копию, обычно для того, чтобы посмеяться над людьми, называвшими их одинаковыми. В конце концов, для нас мы могли видеть различия в наших мальчиках. Черты лица Севастиана были более тонкими, чем у его братьев, а у Казимира была улыбка Елены.

— Доброе утро, папа, — поздоровался Севастиан.

Я улыбнулся его официальности.