Императрица Мария Федоровна

Наступил июль 1918 года. 14 июля Мария Федоровна получила письмо от г-жи Толстой (Толстая З.С. – Ю.К.), в котором та сообщала «душераздирающие детали жизни моего бедного ангела Ники». «Родителей, – писала Мария Федоровна в дневнике, – оказывается, вывезли из Тобольска, когда маленький Алексей был опасно болен. Неслыханная жестокость! Убийственная!» Императрица не знала всех деталей происходивших событий, когда местные большевистские власти Тобольска, в соответствии с указаниями из центра, приняли решение о вывозе Николая II из Тобольска.

15 июля 1918 года Мария Федоровна посетила с визитом г-жу Гужон, супруга Ю.П. Гужона (председателя Московского общества заводчиков и фабрикантов – Ю.К.). Они говорили о ставших достоянием гласности «жутких возмутительных деталях жизни семьи Николая в Тобольске. 16 июля Мария Федоровна особенно ощутила какое-то невероятное напряжение, необъяснимый накал чувств, невыносимую тоску. Ее нервы были на пределе. Она была возбуждена и вместе с тем ощущала бессилие и невероятную физическую усталость.

Как выяснилось много времени спустя, именно в эти дни с 16 на 17 июля силы зла вели тщательную тайную подготовку убийства русского православного царя и его семьи, убийства царя, отрекшегося от власти и престола во имя воцарения в России спокойствия и порядка. Но как оказывается заблуждался он, император Николай II, в те роковые для страны и народа дни!

17 июля Мария Федоровна встала рано. Прошлась по саду, было светло и дул ветер. Ненадолго к ней заехала дочь Ксения и привезла человека, прибывшего от Ники и передавшего письмо от г-жи Толстой из Одессы. «Он, – писала Мария Федоровна, – такой трогательный, рассказывал обо всем, возмущался, как с ними, бедняжками, обращаются. И никто не в силах помочь им или освободить – только Господь Бог! Дом с двух сторон окружен высокими стенами, из-за которых ничего не видно. У них почти совсем нет еды. Правда, им помогают монашки, приносят пять бутылок молока и другие продукты…». Судя по дневниковым записям, Мария Федоровна еще верила, что сын ее жив.

Трагедия в подвале Ипатьевского дома в Екатеринбурге развернулась в ночь с 16 на 17 июля 1918 года.

Швейцарский гражданин, гувернер и преподаватель французского языка наследника Алексея Николаевича, Жильяр Пьер (Петр Андреевич)[4] напишет в своих воспоминаниях: «Государь и Государыня верили, что умирают мучениками за свою родину, – они умерли мучениками за человечество. Их истинное величие не проистекало от их царственного сана, а от удивительной нравственной высоты, до которой они постепенно поднялись. Они сделались идеальною силой. И в самом своем уничижении они были поразительным проявлением той удивительной ясности души, которой бессильны всякое насилие и всякая ярость и которая торжествует в самой смерти». «Я хочу, однако, высказать здесь мое глубокое убеждение: невозможно, чтобы те, о которых я говорил, напрасно претерпели свое мученичество. Я не знаю ни того, когда это будет. Ни как это произойдет, но, без сомнения, настанет день, когда озверение потонет в им самим вызванном потоке крови, а человечество извлечет из воспоминаний об их страданиях непобедимую силу для нравственного исправления».

21 июля 1918 года, через четыре дня после убийства, как явствует из докладной записки следователя по особым делам Н. Соколова, по Екатеринбургу были расклеены объявления, извещавшие, что жена и сын бывшего императора отправлены в надежное место».

Одни газеты сообщали об убийстве только царя, другие всей семьи, третьи – что всю семью удалось спасти.

Дочери императора Николая II

Документы, находящиеся в настоящее время в руках исследователей, в частности (из архива следователя Н. Соколова), в том числе, шифрованная телеграмма от 17 июля 1918 года председателя Исполкома Уральского обл. совета, а в 1923–1927 годах наркома внутренних дел РСФСР – А.Г. Белобородова, на имя секретаря Совета Народных Комиссаров Н.П. Горбунова, гласила: «Передайте Свердлову, что все семейство постигла та же участь, что и главу (Николая II – Ю.К.). Официально семья погибнет при эвакуации».

18 июля 1918 года на заседании Совнаркома было заслушано заявление председателя ЦИК Свердлова о казни Николая II по приговору Екатеринбургского совдепа. Ленин, естественно, имел подлинную информацию о гибели всей царской семьи. Дневники Л. Троцкого, протоколы заседания Совнаркома и Президиума ВЦИК от января-апреля 1918 года позволяют утверждать, что советское правительство думало о проведении открытого суда над Николаем II и давало указание о подготовке необходимых материалов. Троцкий предлагал открытый судебный процесс, который должен был развернуть картину всего царствования (крестьянская политика, рабочая, национальная, культурная, две войны и проч.). Ленин откликнулся в том смысле, что это было бы очень хорошо, если бы было осуществимо, но времени может не хватить. Как далее свидетельствует Троцкий, решение о казне царя было принято в июле 1918 года.