Императрица поневоле

Императорская карета была больше стандартных. Внутри все было обито мягким бархатом, сиденья набиты лебединым пухом, а стены пропитаны сладким ароматом роз. Разумеется, такая карета была подана только ради того, чтобы сопроводить нас в храм, где должна была пройти церемония бракосочетания. И после этого меня коронуют. Тоже в храме.

Я вздохнула и посмотрела в окно. Накатывало волнение. Я была уверена, что священник уронит корону. Просто потому что он сделал это в прошлой жизни намеренно. Храм вообще относился ко мне пренебрежительно. Не из-за Адма, а из-за моего происхождения. Моя мама была южанкой. А на Юге почитали бога Солнца — Радо. У нас же в Империи главным был бог Воды — Солон. Поэтому храм считал, что я неподходящая жена для Императора.

Волновало меня сейчас совсем не это. Интересно, приедет ли граф Девис? Поверил ли он мне? И как нам общаться, если все пройдет благополучно? А в том, что все пройдет именно так как было в прошлый раз, я была уверена. Даже бал после коронации должен состояться в том же составе, что и тогда.

Было лишь одно отличие — мое поведение.

Я вспомнила, как нервничала, сидя в этой карете рядом с Императором. Как украдкой бросала на него взгляды. И как он не обращал на меня внимания. Тогда я думала, что он тоже волнуется и переживает. Но на самом деле ему было все равно. Ему всегда было все равно. Именно поэтому следующие слова Адама заставили меня вздрогнуть.

— Вы волнуетесь?

— Нет, — коротко ответила я, отрывая взгляд от окна, где проносились украшенные в честь нашей свадьбы улицы и толпы людей.

Адам смотрел на меня. Его карие глаза словно оставляли ожоги на моей коже. Хотелось ударить его, чтобы он отвернулся и даже не смел дышать в мою сторону. Но я лишь вздохнула и снова повернулась к окну.

— Вы выглядите бледной.

— Таков природный цвет моей кожи.

— Вы так холодны со мной. Я вам чем-то не угодил?

От столь откровенной фразы, я опешила и неверяще посмотрела на этого презренного мужчину. Он все так же смотрел на меня, словно ожидая чего-то. Не просто ответа на свой вопрос, а… словно бы извинений? Это настолько сильно вывело меня из себя, что я не смогла удержать следующих слов, сорвавшихся с губ по мимо воли:

— Для теплоты у вас есть мисс Арсилия. Я же буду Императрицей. В мои обязанности не будет входить приносить вам тепло, — с этими словами я отвернулась от Адама, сжимая кулаки в бессильной ярости.

Как он смеет требовать от меня теплоты? Как он смеет даже думать об этом, если сам… сам всю жизнь был холоден ко мне? Я тянулась к нему, в надежде получить то тепло, которого мне не хватало. Я хотела почувствовать его защит. Хотела, чтобы хоть кто-то в замке был на моей стороне. И теперь он просит меня об этом?!

Никогда. Я никогда его не прощу. А если мою голову захватит та болезненная любовь, мне лучше будет убить себя. Я не позволю этому мужчине снова разрушить меня и мой мир.

Карета остановилась. Я облегченно выдохнула. Адам больше не разговаривал, но его взгляд утомлял. Он словно бы ждал от меня, что я что-то ему скажу.

Двери кареты распахнулись. В нос ударил запах моря из-за того, что храм стоял у самого берега. Шум волн едва доносился сквозь шум толпы, столпившейся около храма. Нет, это не были крестьяне и обычные горожане. Тут были лишь аристократы, которые ожидали нашего прибытия.

В этот раз мне пришлось опереться о руку Адама, чтобы показать видимость хороших с ним отношений. Поле чего я непроизвольно вытерла ладонь о юбку платья, взяла Императора под локоть и улыбнулась.

Летели лепестки роз, которые бросали люди. Так они желали нам любви и благополучия. Я увидела у самого храма хмурое лицо отца. Рядом с ним стояла мама, украдкой вытирающая слезы платком. Кайл, прячущийся позади родителей, усердно бросал лепестки так, чтобы попасть в стоящих по другою сторону дорожки людей. Роберт, заметив это, дал Кайлу подзатыльник.

Вмиг моя улыбка из фальшивой превратилась в настоящую. Мне хотелось отпустить локоть Адама, оттолкнуть его себя и броситься к родным. Обнять маму, сказать, что все хорошо, прижаться к надежному плечу отца, потрепать Кайла по голову и пожаловаться Роберту, что в замке меня все обижали. Но я не могла. Не могла даже просто сделать вид, что я узнала их.

Храм, к которому мы шли по лазурной дорожке, был выполнен из голубого и синего камня. Все по традициям. Его основание было синим, квадратным и внушительным. К верху храм становился уже и светлее. Такое сооружение тоже было обусловлено религией. Сама религия Империи говорила о том, что люди — существа слабые, подверженные плохому влиянию и не умеющие бороться с внутренним злом, которое живет в каждом человеке. Но с каждым годом наша сила растет и человек просветляется. А к концу жизни он сияет чистым, белым цветом, как пенка на волнах. И после своей смерти, уходит туда, откуда прибыл — в воду.

Проще говоря, его кремируют и развивают прах над морем. Или другой жидкостью. Такова традиция.