Империи песка

– До тебя в этой хижине жил последний, кто попытался отсюда сбежать. Его звали Аммун. Для побега он стал копить финики и так набрал целый мешок. Мы ему еще и свои отдавали. Он украл одеяло, чтобы спасаться от палящего солнца. Из старых мешков, подобранных в кяризах, он соорудил бурдюк для воды. Приготовления заняли у него полгода. Он дождался дня, когда наш обычный стражник заболел. Утром спрятался в отхожем месте и ждал, когда в поселении не останется рабов. Тогда он перемахнул через стену. Новый стражник ничего не заметил. Аммун отправился в Тимуди.

– Это ближайший к нам оазис, – пояснил Абдулахи. – Он стоит на реке Сауре, которая течет на запад, когда в ней появляется вода. Власть паши на Тимуди не распространяется.

Мусса кивнул. Он знал эту реку.

– Днем Аммун прятался, чтобы его не увидели путники. Шел по ночам. Через двенадцать дней добрался до оазиса. Путешествие едва не стоило ему жизни, но он считал себя свободным. В Тимуди он прикинулся паломником, идущим в Фес. Но его схватили прислужники аги Адрара. Аммун попал на невольничий рынок и был продан одному из проходящих караванов. Через два месяца он стоял в большом зале перед своим бывшим хозяином Джубар-пашой. Можешь вообразить злость паши, когда тот понял, что ему вторично хотят продать его же раба. Но он все-таки купил Аммуна и подвесил за ноги над воротами нашего поселения. Вороны начисто обглодали труп, однако ножная кость и сейчас там висит. Можешь сам убедиться.

Мусса пожал плечами:

– Замысел этого Аммуна никуда не годился. Пешком далеко не уйдешь. Ему нужно было добыть верблюда.

– Верблюда! Скажешь тоже! – с упреком воскликнул Махмуд. – Великолепная затея для туарегского пса! Ты же видел, что здесь нет верблюдов. Их всех держат внутри стен Тимимуна. Чтобы сделать, как ты говоришь, сначала нужно проникнуть в Тимимун, украсть там верблюда и незаметно выехать из городских ворот. Оазис невелик. Все знают, кто чем занимается. И стража знает в лицо всех, кто проезжает через ворота. Невозможно проделать такой фокус и остаться незамеченным.

– Может, трудно. Но возможно. – Мусса вспомнил стражника в Ин-Салахе, проспавшего его въезд в город, когда он собирался закупить все необходимое для помощи французской экспедиции. – Стражники повсюду одинаковы. Спят на посту. И взятки берут.

Махмуд пожал плечами:

– Если на то будет воля Аллаха, тебе повезет. До сих пор Аллах не помог никому из беглецов.

– Я не стану ждать, пока Аллах проявит волю, – ответил Мусса. – Я сам проявлю волю и сделаю то, что задумал.

– Мы все слышали, что туареги не знают Бога, – заявил ему Махмуд. – Можешь сомневаться в силе Всемогущего, только не втравливай нас в свое богохульство.

– Тогда и вы не втравливайте меня в вашу капитуляцию, – парировал Мусса. – Отсюда можно выбраться. Если не искать способа, он так и останется для вас неизвестным. Я намерен его найти.

– Жизнь здесь не настолько плоха, когда к ней привыкнешь, – снова вступил в разговор Монджо. – Если работаешь, тебя кормят. Стража не зверствует. Нас не бьют, если мы не даем к тому повода.

Мусса не понимал этого затяжного ожидания смерти.

– Я могу выходить отсюда в оазис?

– Нет.

– А есть фрукты, что растут здесь?

– Нет.

– Могу я уйти, когда захочу?

– Разумеется, нет.

– В таком случае я никогда не привыкну к этой жизни.

– Тогда ты умрешь.

– Значит, так тому и быть. – Мусса оглядел новых товарищей. – Когда я найду способ побега, вы что, откажетесь бежать со мной? Откажетесь мне помогать? Предпочтете остаться здесь навсегда?

– Естественно, я к тебе присоединюсь, только ты не найдешь такого способа, – сказал Абдулахи.

Монджо покачал головой:

– Сиди, я вышел из праха и в прах обращусь. Мне нигде не будет лучше, чем здесь. Лучше быть рабом здесь, в аду, где мне все знакомо, чем попасть в рабство куда-то еще, где я ничего не знаю. Здесь я могу умереть точно так же, как в любом другом месте.

Махмуд вздохнул. Этот туарег был безумцем. Но может, Аллах и дожидался такого безумца, чтобы осуществить свою волю?

– Я не желаю подыхать в брюхе дракона. Лучше умереть с тобой за пределами этого ада. Я примкну.

Глава 31

Первый удар буря нанесла по склонам Джебель-Амура, убив французского крестьянина-переселенца и его семью. Крестьянин приехал сюда пару лет назад и едва сводил концы с концами, обрабатывая конфискованную у алжирца землю. Он обновил колодец и прорыл оросительные каналы, однако здешняя земля не отличалась плодородием, и солнце губило его фиговые и оливковые деревья. В день гибели крестьянин очищал от камней участок, намереваясь устроить там огород. Его малолетний сын играл поблизости. Жена с дочкой-малышкой находилась в доме.