Империи песка

– Да, святой отец, можете. Скажите ей… скажите ей, что Поль де Врис мертв. – Он старался говорить ровно, однако голос все равно дрогнул.

– Я не могу ей солгать.

– Это не ложь, святой отец.

Получив сведения о налетах Тамрита, капитан Ширак вызвал троих офицеров и приказал каждому организовать патрульные отряды для поимки и уничтожения бунтовщика. Капитана одолевали сомнения насчет того, поручать ли это дело офицеру де Врису. Как и губернатор, Ширак был всерьез обеспокоен состоянием Поля. И в то же время он сознавал: де Врис очень нуждался в таком задании, которое встряхнет парня и вернет веру в себя. Лейтенант находился на грани безумия. Если он с такой же безумной страстью устремится в погоню за Тамритом, это пойдет на пользу ему самому и послужит интересам Франции. Ширак не ошибся. Поль встретил приказ с энтузиазмом, какого не проявлял месяцами. Он выбрался из летаргии и позабыл про выпивку. Его отряд был готов к отправке на сутки раньше остальных.

Поль отобрал двадцать человек – треть от предложенного капитаном числа. Он убедил Ширака, что слишком крупный отряд лишь помешает выполнению задачи. Своим заместителем Поль сделал Мессауда бен Шейха, резкого, грубого сержанта-полукровку, напоминавшего ему Эль-Мадани. Мессауд родился в алжирской столице. Его отец был французским моряком, а мать – алжиркой. Он ненавидел шамба, мзабитов[78], туарегов и все прочие племена, чью кровь считал ниже собственной. И хотя он не мог рассчитывать ни на французское гражданство, ни на чин выше сержантского, он был яростным приверженцем всего французского. Мессауда отличала дисциплинированность и беспрекословное следование приказам. Поля вполне устраивал такой заместитель, которому он поручил все, что касалось вооружения и обеспечения личного состава.

На рассвете отряд выехал за ворота гарнизона. У колодца, прячась в тени, их провожала Мелика. Поль проехал всего в нескольких футах от нее. Она его окликнула, но он не услышал. Всадники удалялись, пока не исчезли в предрассветном сумраке.

Тамрит носился по пустыне, словно призрак. Он то появлялся, то исчезал. Передвигался он быстро и по ночам. Его отряд был невелик, однако сеял страх повсюду. Он неожиданно наносил удар, а потом скрывался, чтобы атаковать уже на большом расстоянии от предыдущего места. Никто не знал наверняка, как он выглядит. Говорили, что он прячет лицо за туарегским тагельмустом. Другие утверждали, что лица он не прячет и одевается как торговец-мзабит. Кто-то видел его в лохмотьях нищего. Находились и те, кто видел его в одеяниях Улед-Сиди-Шейх. Кто говорил, что у него карие глаза, кто считал, что синие или серые. Разнобой в описании касался и лица Тамрита. Одни рассказывали о шраме на щеке, другие уверяли, что на его лице нет шрамов, а третьи заявляли, будто он вообще не показывает лица.

Поль тоже не видел лица Тамрита, но знал, за кем охотится. Это имя он слышал в пещере, во время их долгой ночной встречи с Муссой. Он запомнил все имена: Аттиси, Махди и, да, негодяя Тамрита. Тот входил во внутренний совет Ахитагеля – совет вероломства. Тамрит. Он руководил бойней при Тадженуте. Поль это знал. В Айн-Эль-Керме Тамрит издали наблюдал, как отравленная еда косит остатки экспедиции Флаттерса. На Аттиси лежало больше вины, но Аттиси они займутся потом. Пока их главной целью был Тамрит.

Лейтенант де Врис выжимал из своих солдат все, бороздя пустыню и покрывая большие расстояния в погоне за тенями и слухами. Он мало спал и не позволял своим людям долгих привалов. Он выставлял часовых и лично проверял их, делая все, чтобы отряд не подвергся внезапному нападению. Лошади страдали не меньше людей, поскольку не были приспособлены для пустынных переходов. Однако все французские патрульные отряды ездили на лошадях. Он предлагал капитану заменить лошадей верблюдами, но тот отказался.

– Слишком недостойный вид, – сказал капитан. – Вдобавок верблюды слишком медлительны.

Поль так не думал, поскольку именно лошади не годились для длинных переходов, а не верблюды мятежников. Но поначалу он подчинялся приказам капитана.

Поль стремился изучить характерные особенности налетов, чтобы предугадать, в каком месте Тамрит нанесет новый удар. Но у мятежника словно не было никаких особенностей. Если Поль считал, что Тамрит отправится на запад, тот двигался на восток; если думал, что следующем объектом нападения станет одинокая крестьянская усадьба, Тамрит наносил удар по деревне. Предсказуемым оставалось только одно.

Тамрит и его люди убивали без пощады.

Даже самые бывалые из алжирских стрелков отворачивались, встречая следы очередной расправы. Лишь Поль мог смотреть на изуродованные тела и не содрогаться. Ничто из увиденного не могло сравниться с ужасами, которых он насмотрелся, отступая из Тадженута.

– Мы их поймаем, – с абсолютной убежденностью говорил он Мессауду. – И всех убьем.