Империи песка

– Там… некто желает вас видеть, madame la comtesse[79], – доложил дворецкий, прервав ее раздумья. – Какой-то иностранный… господин. – Дворецкий силился подобрать пристойное слово, однако по недовольству на лице было видно его отношение к неожиданному гостю. И потом, приличные люди не приезжали с визитами ранее половины четвертого, а сейчас время еще не перевалило за полдень. – У него нет ни визитной карточки, ни рекомендательного письма. Но он весьма напорист. Говорит, что у него есть сведения о графе де Врисе. Он настаивает на личном разговоре с вами.

– О графе? Что ж ты мне сразу не сказал? Я приму его в кабинете, – ответила Элизабет.

Вскоре нежданный визитер уже стоял перед ней.

– Мадам, благодарю за проявленную доброту и согласие меня принять. Меня зовут Эль-Хусейн. Сочту за честь оказаться вам полезным.

Он отвесил глубокий поклон. Эль-Хусейн был высоким, смуглым мужчиной, одетым в традиционный наряд бедуина. Его одежды были из тончайшего шелка отменного качества, который во Франции стоил недешево. Тюрбан украшал крупный драгоценный камень. Черты его лица по резкости напоминали ястреба. Борода-эспаньолка была аккуратно подстрижена. Ногти на его длинных пальцах покрывал слой лака, а сами пальцы украшали многочисленные перстни. Элизабет отметила, что облик этого нарушителя ее спокойствия, явившегося из пустыни, не лишен элегантности.

Он заинтриговал Элизабет, одновременно вызывая у нее любопытство и отторжение. Если бы не обстоятельства его рождения, он был бы светским человеком, одинаково уютно чувствующим себя во французской гостиной и в шатре среди пустыни. Помимо происхождения, к его недостаткам она отнесла длинные острые зубы и привычку едва слышно втягивать сквозь них воздух. Это раздражало ее, как раздражали и слишком пронизывающие, дерзкие глаза визитера. Когда он целовал ей руку, эти глаза скользнули по ее груди, и у Элизабет возникло почти физическое ощущение, что ее трогают за грудь. Мысленно он наверняка ее раздевал. Внимание Эль-Хусейна незаметно переместилось на бриллианты Элизабет. Чувствовалось, он не столько любуется их красотой, сколько подсчитывает их стоимость. Далее гость окинул взглядом богатое убранство кабинета, подметив все: от хрусталя и серебряных канделябров до роскошных шкатулок с перламутровой инкрустацией и бесценных гобеленов на стенах. На все это у него ушли считаные секунды; взгляд у Эль-Хусейна был опытным и не привлекающим внимания. Большинство людей этого даже не заметили бы, но только не Элизабет. Она всегда прекрасно разбиралась в людях, особенно в мужчинах. В этом человеке она улавливала нечто будоражащее, нечто вызывающее у нее глубокое беспокойство. Причину беспокойства она определить не могла. Эль-Хусейн был словно кобра с раздутым капюшоном, от него не исходило непосредственной угрозы, но безошибочно угадывалась опасность.

Если Эль-Хусейн и заметил настороженность хозяйки, то виду не подал. Гость сразу заговорил о деле:

– Мадам, возможно, ваш слуга уже сообщил вам, что мой приезд связан с графом де Врисом.

– Да. Это мой сын. Вы его видели? Я жажду услышать, как он.

Эль-Хусейн с недоумением посмотрел на нее:

– Он ваш сын, мадам? Возможно, я что-то напутал. До сих пор я находился в уверенности, что граф – ваш племянник.

У Элизабет все похолодело внутри. Мусса. Но она быстро взяла себя в руки.

– Ах, мой племянник! Да. Некоторые называют… точнее, называли его графом. Но он погиб вместе со своим отцом более десяти лет назад. Их воздушный шар разбился. А сейчас не кто иной, как мой сын Поль…

– Простите, мадам! – взволнованно перебил ее Эль-Хусейн. – Это как раз и является причиной моего визита к вам! – Его глаза торжествующе сверкнули; чувствовалось, ему не терпится поделиться с ней радостной вестью. – Мне приятно сообщить вам замечательную новость: ваш племянник жив.

Он ожидал услышать возглас облегчения, думал, что она ахнет или отреагирует еще как-то, но она лишь недовольно скривила рот. На большее Элизабет не хватило.

– Вот оно что.

Поведение этой женщины озадачило Эль-Хусейна. Услышанное насторожило ее и заставило напрячься. Здесь не все так просто. Чего-то я не понимаю. Она сказала, что племянник мертв, однако еще до моего появления знала, что он жив. Странно.