Империй призрачных орлы. Как русская епархия в Америке послужила фактором в развязывании Первой мировой войны

К началу 1914 года ряды «Черной руки» насчитывали более 2000 членов. В их числе были начальник Генерального штаба воевода Радомир Путник и 9 генералов. Вряд ли это было секретом для российской разведки. «Черная рука» сразу же начала создавать сеть тайных просербских организаций на Балканах. Одной из таких организаций и стала «Молодая Босния» («Млада Босна»), к которой принадлежал убийца кронпринца и его супруги Гаврила Принцип. Как пишет Дедийер, из венских архивов известно, что венские власти были хорошо информированы с первого дня существования «Черной руки» о деятельности этой организации, поскольку там хранится особое досье на нее.[339]

Согласно Ливену, и Артамонов, и русский посланник в Сербии Хартвиг, и Александр Гире[340] – все посылали в первой половине 1914 года отчеты о деятельности «Черной руки», но они делали ударение на опасности, которую «Черная рука» представляла самому премьер-министру Николе Пашичу и сербскому политическому строю, а не на ее деятельности на территории Австро-Венгерской империи. Хотя Артамонов в качестве военного атташе имел дело с сербской разведкой, главой которой в 1914 году был сам полковник Апис, он вряд ли был осведомлен о планировавшемся террористическом акте против эрцгерцога. «Скорее всего, это держалось в строгом секрете от России».[341]

Знало ли об этой деятельности сербское правительство? Оно ведь предостерегло Вену относительно поездки эрцгерцога в Сараево, хотя на это предостережение там не обратили внимания. Однако официальный Белград не осудил убийство и не выразил соболезнования австрийскому двору, а белградские газеты откровенно злорадствовали по поводу гибели Фердинанда… Уже в ходе Мировой войны, когда стало очевидно, к чему привели эти авантюры и французское правительство начало секретные переговоры с Австро-Венгрией о заключении сепаратного мира, в декабре 1916 года принц-регент Александр, опираясь на тайную организацию «Белая рука» во главе с полковником Петром Живковичем, арестовал полковника Димитриевича (Аписа). В конце мая – начале июня 1917 года военный суд в Салониках приговорил его и других непосредственных организаторов сараевского убийства к расстрелу.[342]

Под откос к войне

Почему же Вена не поставила в известность русскую сторону, уже объявившую мобилизацию, о документах, оправдывающих австрийский ультиматум Сербии? Венский посол в Петербурге настойчиво повторял, что Вена может предоставить доказательства убедительности своих обвинений сербских националистов в подрывной деятельности на территории империи, однако Сазонов занял непримиримую позицию и на все предложения австрийцев холодно отвечал, что, поскольку ультиматум уже объявлен, его уже никакая информация не интересует.[343] Глава русского МИДа отказывался слушать аргументы противоположной стороны. Заверения Вены, что у нее нет никаких территориальных притязаний к Сербии и что ее единственная цель – обеспечить безопасность монархии от террора и революции, что должно быть не безразлично и монархии в самой России, – наталкивались на стену. Венский посол отмечал с прискорбием, что все его попытки объяснить позицию Австрии пресекались нежеланием Сазонова вести переговоры. Очевидно, что развившиеся к этому времени подозрительность, недоверие и прямая враждебность империй по отношению друг к другу препятствовали искренним переговорам. Каждая сторона боялась, что другая лишь ищет повода, чтобы ударить первой. Потому центральные державы и поспешили объявить войну в ответ на русскую общую мобилизацию. Как говорится во введении к Красной Книге, хотя Австро-Венгрия не мобилизовала ни одного солдата против России, последняя выдала приказ 29 июля о мобилизации военных округов Одессы, Киева, Москвы и Казани, что представляло собой прямую угрозу двуединой монархии.