Империй призрачных орлы. Как русская епархия в Америке послужила фактором в развязывании Первой мировой войны

Словацкий ученый П. Шворц, считающий, что карпатороссы получили оптимальные условия именно в Словакии, утверждает, что подкарпатские русины, хотя и ориентировались культурно на Россию, себя с русскими этнически не отождествляли.[447] С другой стороны, ассимилированный в Венгрии русин ученый-славист А. Бонкало находит, что за семьсот лет у карпатских русинов развилось сознание принадлежности к Венгерской родине.[448] Идею объединения с Россией питали оказавшиеся в Сибири карпатские и галицкие русины, но и они связывали это с идеей свободной демократической России, на которую давал надежду, как оказалось очень кратковременную, режим Колчака в Сибири.[449]

Однако большевистская революция, как пишет Шевченко, «надолго спутала карты русинским политикам», которые ринулись из одной крайности романтической идеализации России в другую крайность – озлобления против нее. «Славянские народы мира, – писал в марте 1919 года «Американский русский вестник», – стонали под иноземным гнетом. Независимым, могучим и богатым был только один брат, великоросс. Надежда всех славян сосредоточилась на России. Но все оказалось не так… Россия – не надежда, а стыд и погибель славянства».[450]

Это было, конечно, специфической крайностью именно русинской иммиграции в Америке. Русины, осевшие в Америке, уже прочно оторвались от реальности Европейского мира, и тем более от неизвестной им русской реальности. Россию они представляли по модели русской православной епархии в Америке. Но последняя была в подавляющем большинстве именно русинским институтом, управляющий аппарат которого содержался на средства царского правительства и синода, ничего, по существу, от американских иммигрантов не требующих. По этой модели американские русинские деятели представляли себе русинскую автономию и в самой России. Эти мечты, которые нельзя было воплотить и проверить в России царской, разбились вдребезги перед лицом России советской.

В ноябре 1918 года, после провозглашения независимой Чехословакии, в Подкарпатской Руси прошел референдум, по которому 67 % высказались за присоединение к ЧСР, 28 % – за присоединение к Украине и только 1 % – за присоединение к Венгрии и большевистской России.[451] Решение русинов принималось в демократическом порядке, при котором выявились разные направления. Прешовская Рада первоначально стояла за русинскую полную автономию, не рассматривая вопрос о вхождении в Чехословакию, тогда как Ужгородская Народная Рада высказывалась за присоединение к Венгрии, а Рада в Хусте – за присоединение к Украине.[452]

Хотя русины и в Чехословакии не обрели искомой полной автономии, период с 1918 по 45 год, когда они стали отдельной административной областью в составе свободной Чехословакии[453], по мнению Магочего, стал истинным ренессансом для русинов Подкарпатской Руси. Хотя, как это ни парадоксально звучит, даже в Чехословакии русины добились автономии только после Мюнхенского соглашения 1938 года.[454] Магочий также считает, что именно униатство из всех остальных исповеданий, таких как римо-католичество, протестантизм и православие, за историю русинов последних нескольких веков проявило себя церковно как «идеальное воплощение русинской культуры».[455]

Коммунистическое движение не признало русинов отдельным народом. Коминтерн и компартия Украины в 1920-х годах постановили считать русинов украинцами, что и было реализовано на практике в ЧССР, Польше и Советском Союзе после Второй мировой войны[456] и что продолжается до сегодняшнего дня. В начале 1990 годов некоторые представители русинского движения потребовали аннулировать договор ЧСР и СССР о передаче Подкарпатской Руси Советскому Союзу и вернуть ее Чехословакии, каковой вариант, конечно, политически не рассматривался[457], но показательно само метание русинов от государства к государству и невозможность нигде обрести идеальные условия.

На сегодняшний день, как народ, русины добились максимальной автономии в Словакии, где у них есть своя пресса, программы местного радио на русинском языке. Одним из главных достижений словацких русинов «стала кодификация русинских диалектов северо-восточной Словакии и создание на этой базе русинского литературного языка, отмеченное на торжественной церемонии в Братиславе… Свидетельством успешного развития русинского языка стала докторская диссертация А. Плишковой о проблемах кодификации русинского языка… защищенная в ноябре 2006 года в Словацкой Академии наук в Братиславе». Это первая докторская диссертация на русинском языке.[458]

Таким образом, москвофильское направление среди русинской интеллигенции, кроме того, что оно способствовало развязыванию Первой мировой войны, никаких культурно-языковых последствий для русинов как народа не возымело.

Металлы

Михаил ЗЕНКЕВИЧ (1886–1973)