Империи Средневековья. От Каролингов до Чингизидов

С появлением империи возникает оригинальная историографическая традиция. Империя стала гарантом историчности мифа, а император — связующим элементом японской истории. Написанные в то время хроники были вдохновлены японскими легендами минувших столетий, преобразованными в инструмент утверждения власти новых суверенов. В 670-е гг. Тэмму (672–686), которого можно считать одним из первых в истории Японии императоров, «определил дальнейшую роль императоров» (Пьер-Франсуа Суири). Он стал создателем нового культа, необходимость которого, в частности, была обусловлена тем, что Тэмму пришел к власти в результате переворота, уничтожив своих соперников из правящего рода. Также Тэмму заказал первое официальное историческое сочинение о Японии — «Кокуси» (681). Благодаря этому источнику распространился термин для обозначения страны — «Ниппон», или «Нихон». Наименование, которое ждало большое будущее, было использовано в одном из самых ранних сохранившихся официальных исторических сочинений — «Японская летопись» (720) («Нихон сёки»). «Нихон» можно перевести как «источник солнца». Стремясь противопоставить себя китайской Срединной империи, Япония подчеркивала свое расположение на востоке, откуда исходит свет восходящего солнца, что отсылало к синтоистской богине солнца и света Аматэрасу, без которой на земле воцарялся хаос. Аматэрасу была дочерью Идзанами и Идзанаги, богов-основателей Японии, и именно к ней возводили свой род японские императоры.

Императорская титулатура, использующаяся по сей день, также восходит к Тэмму. Со времени его правления японцы называли правителей тэнно, что означает «император». Этот титул отводит императору ключевое место в мироздании, так как уподобляет его Полярной звезде в небе (тэнно буквально означает «Небесный государь»). Император также именовался видимым богом (акицу-ками). Таким образом, традиционная японская религия, синтоизм, представляется фундаментальным элементом идеологического обоснования имперского правления. В то же время империя оставалась открытой для распространения китайского буддизма. Одно не противоречило другому: синтоизм представлял собой самодостаточную традицию, которая естественным образом вписывалась в японскую имперскую модель. В Божественном толковании роли императора сочетаются китайские влияния буддийского, конфуцианского и даосского происхождения (император как хранитель нравственных добродетелей и социального порядка) и исконная японская религиозная традиция (императоры происходили от Аматэрасу, наделившей их правом бессменно царствовать в Японии, а также регулировать отношения между «чистым» и «нечистым» посредством совершения обрядов очищения).

Исключительное место японского императора в духовном устройстве мира, которое можно определить как связующее звено между людьми и богами, предполагало сложные взаимоотношения с осуществлением власти. Был ли тэнно, на месте которого в некоторых случаях могла оказаться женщина, ответствен за символическое регулирование порядка на земле, или простым правителем, подвластным превратностям судьбы?

Основа империи: императорский дом и аристократические кланы

Личная власть тэнно довольно быстро ослабевала, что не оказывало влияния на политическое и культурное развитие империи. Здесь важно провести грань между личностью императора и его окружением, контролировавшим ключевые должности и институты. В IX–X вв. имперское правительство в Киото состояло из чиновников, в ряды которых можно было попасть, сдав экзамены, касающиеся по большей части китайской литературы, истории и морали.

Синизация аристократии не препятствовала развитию самобытной японской культуры: так, например, появились слоговая азбука кана и буддийская школа Тэндай. Истоки японских течений буддизма также были китайскими по происхождению, однако на архипелаге они обретали особое своеобразие и оказывали влияние на амидаизм («школа Чистой земли», одна из ветвей буддизма) и дзэн. Главным образом культурный всплеск выразился в развитии придворной литературы, принявшей форму романов (моногатари). Двор и окружение императора, подчиненные строгому этикету и сложной титулатуре, служили наивысшим социокультурным ориентиром для японской знати. В качестве яркого примера можно привести «Повесть о Гэндзи», написанную в начале XI в. придворной дамой Мурасаки Сикибу. Роман показывает особое место женщин в аристократической культуре и по праву считается шедевром японской литературы благодаря своему психологизму. Авторы также могли с ностальгией рассказывать о минувших днях, что, например, делает составитель «Собрания стародавних повестей», написанного в 1120 г., когда раздирающие императорское окружение распри в конце века привели к войнам, ознаменовавшим наступление Средневековья.