Империя

Смех Лоджа не был самым приятным звуком, но в этих обстоятельствах Каролина отнеслась к нему благосклонно.

— Он не выносит, когда кто-то другой оказывается в фокусе всеобщего внимания. Он хочет быть женихом…

— И невестой тоже, — добавила Каролина.

— Он хочет быть всем, — сказал Адамс. — Интересно, — заметил он с макабрической улыбкой, — как он будет вести себя на собственных похоронах?

— Начнем с того, что ему придется лежать в гробу, — сказал Лодж.

— То будут государственные похороны, — сказал Адамс. — Столько энергии при жизни, наверняка и в смерти тоже.

— Нам повезло. — Лодж заговорил в мрачно-серьезном тоне. — Он на своем месте в должное время…

— Раздает торт? — пошутила Каролина, но Лодж был из числа преданных сторонников, и звезда Теодора была его звездой.

К удивлению Каролины, в комнате оказалась Фредерика Бингхэм, очень хорошенькая в милом светло-зеленом платье. Хотя миссис Бингхэм еще не проникла сквозь златые врата высшего общества, но чуть кривая улыбка ее дочери каким-то образом открывала перед ней любые двери. Каролина не могла не восхищаться ею. В конце концов, высокая светская карьера оставалась единственным, чего могла добиться молодая богатая американка, если ей, разумеется, будет сопутствовать удача.

— Меня пригласила Элис, — сказала Фредерика, словно прочитав ее мысли.

— Рузвельт?

— Хэй. Даже не представляла, что в Вашингтоне столько людей, с которыми я не знакома, и так мало, — улыбка на ее лице скорее угадывалась, чем читалась, — так удивительно мало конгрессменов.

— Они все у твоей матери.

— Вот и ладно. А эти люди, кажется, из Нью-Йорка. — Фредерика оглядывала комнату, как пресловутую клетку со львами, где Кларенс Кинг едва не лишился рассудка.

— Я иностранка. — Каролина предпочла так себя назвать, хотя, конечно, она принадлежала уже, нравилось ей это или нет, старому Вашингтону. — Здесь много людей из Огайо. Например, полковник Пейн. И Стоуны. И сенатор Ханна. — Им поклонился тучный бледный Марк Ханна, который на короткое мгновение воплотил в себе целый штат.

— Ваш брат тоже здесь? — спросила Фредерика, когда они двинулись в гостиную вслед за новобрачными и прилипшим к ним президентом.

— Нет. Он куда-то исчез. Кажется, он строит здесь дом.

— Он не в Балтиморе?

— Старается там не бывать. — Каролина только что получила добытый нелегальным путем бухгалтерский отчет об убытках «Икзэминер» за прошлый год. Газета влетит Блэзу в копеечку. «Трибюн», благодаря Тримблу и ее вдохновенной небрежности, приносила доход. Маклин даже сделал ей новогоднее предложение купить у нее газету, на что Каролина ответила отказом, и он с грустью заметил, что ему придется теперь купить «Пост».

— Мне кажется, что мистер Херст восхитительный человек. — Фредерика оказалась способной на неожиданные суждения. Как правило, прекрасные молодые особы видели в нем злодея национальных масштабов.

— Если вы так считаете, то вы с моим братом единомышленники. Он тянется к нему, как… как…

— Мотылек к пламени?

— Я хотела избежать этого сравнения, но, как издатель, я не имею права уклоняться от общепринятых выражений. Вы совершенно правы. Мотылек и пламя. Надеюсь, он не опалит себе крылышки. — Каролина сказала именно то, что думала; больше она Блэза врагом не считала. Ведь если бы он повел себя иначе, она была бы сегодня просто трансатлантической молодой наследницей, о которых все более изощренно писал Генри Джеймс. Вместо этого она завоевала себе уникальное положение, и хотя Маргарита может переживать по поводу его некоторой неопределенности, Каролина была рада чувствовать себя свободной и — к чему отрицать? — могущественной в вашингтонском мире, который все более становился для нее единственно значимым миром. Она посмотрела на кольцо на своем левом мизинце. Когда опал Дела раскололся пополам, она попросила ювелира разместить эти осколки с обеих сторон сапфира необычного желтого цвета. Эффект получился не столько вызывающий восхищение, сколько просто вызывающий, в нем угадывалась символика сломанной непрожитой жизни…

У дверей в гостиную Каролина с изумлением увидела миссис Джек Астор, похожую на лунного павлина — или то была курица? — на вашингтонском дворе.

— Как на картине Брегеля, — раздался ее голос в переполненной комнате. — Свадьба деревенского пастушка и доярки.

— И крестная мать в платье из паутины и в бриллиантах… — сказала Каролина.

— … да нет же, моя дорогая. Не крестная, а ведьма. Что я делаю здесь, в этом буколическом месте?

— Наверное, оно напоминает вам Ньюпорт.

— Нет. Скорее, Райнбек на Гудзоне, где мы ежегодно устраиваем для землепашцев праздник урожая, и я слежу за тем, чтобы их грубо сколоченные столы были обвиты ядовитым плющом. — Смех миссис Джек был приятный, хотя и не заразительный. Все вашингтонские дамы вокруг завороженно смотрели на светскую львицу, никогда прежде не бывавшую в столице. Каролина с удовлетворением сознавала, что ее собственные акции резко скакнули вверх.

— Вы дружите с Хэями? — спросила Каролина.

— Да нет. Но меня покорило это существо, такое молоденькое и потенциально устрашающее…