Империя должна умереть

13 марта Александр Бенуа, друг Горького, приходит в гости к французскому послу Палеологу. «Война не может дольше продолжаться, — говорит Бенуа, француз по происхождению. — Конечно, я знаю, честь России связана ее союзами. Но необходимость — закон истории. Никто не обязан исполнять невозможное».

В ответ посол читает художнику лекцию о современной геополитике. Что Франция и Англия достаточно богаты, чтобы продолжать войну до победы, а главное, для них на кону стоит «господство над морями, немецкие колонии, Месопотамия и Салоники». К тому же теперь в игру вступила Америка. Россия, оставив войну, потеряет по меньшей мере Курляндию, Литву, Польшу, Галицию и Бессарабию, «не говоря уже о вашем престиже на Востоке и о ваших планах на Константинополь». По словам Палеолога, это вопрос не только чести и благосостояния России, но и ее «национальной жизни».

Растерянный Бенуа со слезами говорит, что возразить на это нечего, но «между тем мы не в состоянии дольше продолжать войну. Право же, мы больше не в состоянии».

И он не преувеличивает. В начале апреля немецкие войска внезапно прорывают линию российской обороны в районе реки Стоход на Западной Украине. Это особенно болезненный удар. Ровно за год до этого именно здесь начался Брусиловский прорыв, тогда в результате «стоходской мясорубки» российская армия потеряла 30 000 человек, причем лучших элитных частей императорской гвардии — победа далась очень дорого. Теперь, год спустя, российская армия терпит поражение в том же самом месте, потеряв убитыми и пленными 25 000. Это первое и единственное сражение за все время, прошедшее после революции, — и оно демонстрирует, что армия воевать не готова.

Армия больна

Новый военный министр Гучков пытается поднять боевой дух и дисциплину в армии. Для этого он создает комиссию, в которую входят члены Петросовета и офицеры, руководителем Гучков назначает своего давнего друга Алексея Поливанова — бывшего военного министра. К ужасу Гучкова, комиссия вскоре разрабатывает «Декларацию прав солдата», уравнивающую их с гражданскими в праве вступать в политические партии, гарантирующую им тайну переписки и право носить штатское вне службы. Генералы уверены, что декларация убьет дисциплину, а Поливанов разводит руками и говорит, что не мог препятствовать.

Гучков отказывается подписать декларацию. Он болен, поэтому командующие фронтами собираются на совещание у него дома. Однако ничего решить не удается. «Я не могу обсуждать вопроса, как развалить ту армию, которой я командую», — говорит главнокомандующий Алексеев о «Декларации прав солдата», на этом обсуждение заканчивается.

Здесь же присутствует адмирал Колчак, командующий Черноморским флотом. Он выглядит белой вороной среди угрюмых генералов. Ему удается сохранить порядок у себя в Севастополе, и вообще он приехал, чтобы обсудить свою старую идею захвата Константинополя. Ситуация на Босфоре, говорит он, очень благоприятна — силы турок ничтожны. Алексеев отвечает, что в армии нет боеспособных частей для оккупации турецкой столицы. «Армия больна, болезнь пока ширится и углубляется в ней», — говорит Алексеев и предлагает подождать до июня, когда предполагается начать наступление.

Нота Милюкова

В середине апреля конфликт между Керенским и Милюковым из-за отношения к войне достигает апогея. Керенский (не советуясь с Милюковым) говорит газетам, что правительство планирует обратиться к союзникам и уточнить свои новые цели в войне. А Милюков на следующий день опровергает это, уверяя, что ничего подобного не планируется. Ходят слухи, что глава МИД вот-вот будет отправлен в отставку — и его место займет Георгий Плеханов, который, кстати, тоже уверен, что России жизненно необходимо оккупировать Константинополь.

Под давлением Петросовета и коллег-министров Милюков публикует-таки официальное обращение к союзникам, в котором сформулированы новые принципы России: отказ от идеи захватить Константинополь, готовность к миру без аннексий и контрибуций. Но в последний момент у Милюкова сдают нервы и он добавляет к посланию небольшое предисловие, в котором говорится, что в России существует «народное стремление» довести войну до победного конца, получить «санкции и гарантии», которые сделали бы новые войны невозможными, а также «выполнить обязательства России перед союзниками».

Нота подписана 18 апреля — в тот день, когда во всем мире, то есть по новому стилю, отмечается день трудящихся, 1 мая, — по решению Петросовета и в российской столице в этот день проходит многотысячная майская демонстрация.

Князь Львов присылает текст ноты в Петросовет. Церетели вспоминает, что он распечатывает пакет, читает текст, который «ошеломляет всех присутствующих своим содержанием». «Милюков — злой дух революции», — шепчет Чхеидзе.