Империя господина Коровкина

Попытка найти ее аккаунт по имени и фамилии не принесли Алиеву никаких результатов. Но это было и понятно. Среди «Кисок», «Рыбок» и «Няшек», которых встретил он там лишь только зарегистрировался и разместил свою давнюю фотографию со школы, не было ни одного реального имени. Алиев просидел на этом сайте весь вечер и нахождение его там не всегда было связано только с профессиональной необходимостью. Некоторым дамам он что-то написал, некоторым что-то ответил, с одной он почти уже даже хотел встретиться, но когда в самом конце, при прощании, она призналась ему, что она была вовсе не «она», а «он», и в доказательство (видимо чтобы у Алиева окончательно исчезли все сомнения) прислала фотографию крупным планом своего здоровенного полового члена, Алиев, выйдя из себя, быстро накатал с кучей орфографических, грамматических и стилистических ошибок в ответ такое, что через несколько минут его аккаунт был заблокирован из-за жалобы на оскорбление на почве гомофобии и расизма, чему Алиев был только рад, так как успел уже поклясться самому себе больше никогда и ни при каких обстоятельствах не влезать в этот чертов вертеп и будет сохранять верность жене хотя бы до конца текущего года.

Одна надежда оставалась на Екатерину Хабарову. В конце концов, эта девушка «приехала» к следствию на машине, которая принадлежала убитой и в багажнике ее валялись одиннадцать отрубленных голов, что как бы намекало на то, что она хотя бы отдаленно должна о чем-то была догадываться. Но она не догадывалась. Здесь действительно всё было крайне сложно. Как ни пытались следователи и психологи получить от нее хоть что-то, результат продолжал оставаться нулевым. Екатерина продолжала считать, что она где-то в Майями, рядом с каким-то пляжем, и что муж ее якобы ждет ее где-то рядом и что рядом находятся его дети, смех и крики которых, по ее собственным словам, слышит она даже по ночам.

– Кто вы? – спросила она однажды входивших.

– Я Фокс Маудер, а это лейтенант Коломбо, мы ищем инопланетян, которые оторвали голову вашему бойфренду.

Екатерина с укором посмотрела на Алиева и Карпова, которые в очередной раз появились в ее одиночной палате. – Заходите, только ненадолго. Мне еще надо собрать сумку. Боже… где мое средство для загара? Саша ждет меня уже давно в машине, я как всегда опаздываю… Помогите мне его найти!

– Саша в машине вас не ждет, – заметил ей Карпов, а Алиев добавил:

– Саша ждет вас в холодильнике, по крайней мере самая верхняя его часть. – На эту реплику Алиев получил очередной укор от наблюдавшего врача, который каждый раз сопровождал их визит к пациентке, так как боялся, что своими деструктивными вопросами они могут сделать ей только хуже.

Но и эти визиты следователей в больницу продолжились недолго. Вскоре врачебная комиссия признала пациентку хоть и не совсем вменяемой, но совершенно безопасной для общества. Было решено выпустить ее из стен заведения под поручительство родителей и отправить, пока с подпиской о невыезде, в родительский дом.

– Овощное рагу едет домой, – Алиев меланхолично наблюдал с водительского сиденья как Екатерина, под руку с отцом, покинула медицинское учреждение и двинулась к машине.

– Думаешь, это сделала она?

– Сделала что? – Алиев старательно раскурил от зажженной спички сигарету и выкинул ее огарок сквозь приоткрытое водительское окно.

– Головы рубила.

– Эта женщина в своей жизни даже курицу отбить не может. А эти головы не простые были, братан, эти головы крепкие были. На толстых шеях сидели, на прочных, на мясистых. Такие существа как она созданы лишь для удовольствия, но никак не для убийств. Другой это сделал кто-то, но кто, – Алиев сбросил пепел с кончика сигареты в окно, – этого я пока не знаю.

– В паре с ней может?

– Не думаю, не знаю, точнее. Но ты заметил, что что-то поменялось в ней? За эти последние несколько дней в ней будто что-то перевернулось. Первый раз когда я увидел ее она была одним человеком, а теперь она будто другой, которого попросили играть первого. Она знает что-то, что-то, что не хотела бы чтобы знали мы.

– Думаешь играет с нами?

– Может да, а может и нет. Врачи верят ей. Я же – нет. Но я мало кому верю. Она знает что-то, что-то помнит, не всё, конечно, но что-то важное. И знаешь, что еще интересно? Одиннадцать человек, одиннадцать отрубленных кем-то бошек. Ведь она тоже была там, ведь на ее волосах нашли кровь этих Коровкиных. Ведь на руках ее следы от наручников, а это значит, что она была там, сидела закованной и смотрела на всё это. Но у нее не нашли ни царапины, ни синяка, ни малейшей раны. Тот, кто шабашил там всё это время, не причинил ей ни малейшего вреда. Почему?

– Симпатия, может, простая? Пожалел, может, хоть кого-то из этих Коровкиных?

– Не может быть никакой симпатии к этим Коровкиным, Карпуха, и жалости быть тоже не может!

21

.

В состоянии Екатерины действительно произошли некоторые изменения. Сложно сказать, были ли они к лучшему или к худшему, но когда через пару недель Алиев, в этот раз уже один, приехал навестить ее в загородный дом ее родителей, она выглядела уже иначе.