Империя грез (СИ)

– Прости меня, девочка! – прошептал он еле слышно.

Маркус встал с земли и отыскал глазами "Сайранхайт", перемазанный кровью Химер и намертво вбитый в сосну его могучим броском. Харагрим медленно подошел к вековому дереву, глядя прямо перед собой глазами, в которых снова была пустота, которая уже не могла спасти его от всего пережитого. Жало темного копья вышло из дерева с визгливым скрипом. Маркус вырвал копье, зажатое в твердой древесине, со свистом крутанул его в руке и с силой ударил древком в промерзшую землю под ногами. Серый ворон, будто ждавший этого мгновения, плавно свернув крылья, сел ему на правое плечо и снова требовательно закаркал, широко раскрыв острый клюв и выгнув толстую шею.

Он выбежал на лесную опушку рядом с заваленной снегом хижиной охотничьего зимовья, которую сам называл Зимовьем забытых зверей. У дерева копошились существа в черной броне, которых теперь с трудом можно бы было назвать людьми и даже само слово "существа" теперь к ним, пожалуй, тоже не сильно подходило. Один из них согнулся над изувеченным телом Арихани-Кима и будто пытался перегрызть ему горло зубами. Он рычал и хрипел, словно зверь, мотая из стороны в сторону почти лысой головой. Маркус ударил его первым, на полном ходу ногой под ребра, что было сил. Послышался глухой и влажный хруст, броня, разумеется, спасти от такого страшного удара не могла. Харагрим почувствовал, как у противника хрустнули ребра, содрогнулось все нутро, отрываясь от основания, и лопнул позвоночник, рассыпавшись, будто сухая трухлявая палка. Тело подбросило вверх и ударило в дерево прямо перед ним. Только все было тщетно, одержимого, даже переломанного пополам, этим было не остановить. Все, кто еще стоял на ногах, разом обернулись на мастера клинков, внезапно выросшего посреди их мерзкого кровавого пира. Непроницаемые черные глаза, наполненные древним злом, не ведающим ничего иного, кроме желания уничтожать, убивать и терзать все живое вокруг на мелкие части. Кожа, потерявшая всяческий цвет, черты лица, утерявшие разум и лица, ставшие звериными вместо человеческих. Они разом захрипели с каким-то надрывным и почти скулящим гудением, каждый на свой отвратительный лад, медленно и неуклюже, будто деревянные идолы, они все потянулись к харагриму, поняв, что перед ними образовалась словно из неоткуда свежая и еще живая жертва, пахнущая теплой кровью. Из кривых от ярости ртов хлопьями шла тошнотворная пена, а сизые губы были перепачканы будто едкими чернилами вперемешку с густой маслянистой грязью.

"Сайронхайт" весело звякнул, стремительно срубив своим острием почти все лицо, стоявшему справа от Маркуса, демону в человеческом теле. После, мастер клинков резко со свистом метнул его во второй раз за сегодня, насквозь пробив голову в стальном шлеме бросившемуся на него врагу. От удара брошенного копья тот рухнул на снег мертвый и остолбеневший как бревно, унеся дар Тьмы с собой, перекинув его через свое оскверненное злом тело.

Звонко звякнул меч Хемли Прайма, вылетевший из ножен, и кажется теперь лезвие с именем "Пожиратель Тьмы" теперь было тут как нельзя кстати. Мастер клинков повернулся легко и плавно, будто зашелся вдруг в очень быстром любовном танце, а по снегу поскакала уродливая косматая башка, начисто снесенная с плеч одним безупречным ударом меча. На ногах осталось трое, и все они взревели от ярости, почуяв рядом кровь. Абсолютно не ведая страха и боли, они ринулись вперед, будто глупые хищные рыбы, вытянув скрюченные от ярости руки. Теперь они не сжимали в них никакого оружия, теперь для них в нем отпала всяческая нужда, в них жило теперь первородное зло и желание терзать все живое голыми руками и осколками сломанных в приступе ярости зубов. Харагрим ударил снизу вверх, один из нападавших, почти начисто лишившись ноги, упал, сбив с ног своим весом товарища по несчастью. Третий нападавший получил острием меча в глаз, после чего клинок очертил идеальный полукруг и для полной уверенности снес продырявленную голову с тела уже начавшего падать вперед на колени.

Оставшиеся двое совсем не чувствуя даже отдаленных намеков на страдания от полученных ран, попытались подняться с хрустящего снежного ковра. Первого вставшего на четвереньки Маркус ударил коленом под челюсть, с громким хлопком раскрошив ее на части и напрочь оторвав ему череп от позвонка, а второму одновременно всадил свой меч в голову, что было сил крутанув его по дуге сверху вниз, в последний миг выпустив серебряную рукоять из руки. Тяжелое лезвие "Пожирателя Тьмы", набрав огромную скорость, полетело вперед, и, звякнув, раскроило стальной шлем как яичную скорлупу на голове одержимого, войдя в череп почти до самого основания. Он упал навзничь, забрав засевший в голове клинок с собой на снег, щедро окрасив его своей темной кровью и разжижившимся, как болотная грязь, мозгами. Руки молодого воина остались пустыми и он спокойно осмотрелся по сторонам.