Империя грез (СИ)

Лилея из Семериван изо всех сил, что когда-либо были в ее сердце, ударила основой истерзанного креста о гладкий полированный стол и презренная всеми и жадная до крови Пиона завизжала схватившись руками за свои ослепшие в одно мгновение глаза.

Она упала на пол, запутавшись в складках своего великолепного и пышного платья, крича от того чувства, которое люди чаще всего называли страхом.

Крик Банши захлебнулся вдруг чем-то влажным и булькающим будто болотная жижа, Фледер, оказавшись за одно мгновение у нее за спиной, в буквальном смысле вырвал старой бестии обвисшее и клокочущее горло.

Бронзовый нож в руках Вильгельма, как тугая струя воды, брызнул вперед сотней острых блестящих клинков и превратился во что-то длинное и гибкое будто щупальце морского чудовища, не то в узкую цепь, не то в острый стальной кнут.

Тень, увенчанная странной остроконечной шляпой, расправив вороньи крылья сплетенные из тьмы и могильного холода, легко, как пух, поднялась вдруг над полом вверх в царивший кругом полумрак.

Послышался рык, который мгновенно перерос в вой и остервенелый рев голодного зверя, звякнули побитые ржавчиной цепи в руках темных рыцарей, стоявших у стен без движения и из черной пробоины в двери в ответ на мрачный призыв кинулись вперед огромные серые тени почти неуязвимых и древних убийц.

Оборотни. Острые волчьи уши, безумно алые как угли глаза, когти длинною с охотничий нож, клыки как острие трехгранного копья и утробный рык, от которого кровь застывала в жилах. Поджарое тело, свитое из ожившего камня, не ведавшего ран приносимых железом, и вечная застарелая злоба, которой во все времена мало что можно было бы противопоставить.

Первый из перевертышей, заревев кинулся прямо вперед на огромный стол перед собой, сняв лапами стружку со скрипом пошедшую сухими короткими спиралями. Но прыгнуть еще дальше на оглушенную и потерявшую от боли сознание Лилею он не успел всего пол прыжка, бронзовый кнут разом лишил чудовище головы, срубив кусок толстой столешницы, а затем сняв все четыре лап за раз, превратив зверя в ужасную смесь размочаленных щепок и груды костей и мяса растерзанного в мелкие клочья.

Второй метнулся вперед, обходя темного колдуна стороной, и обязательно успел бы схватить Лилею, если бы удар тугой медной смерти со оглушительным звоном не перебил его пополам легко, как лезвие топора разрубает древесного жука, притаившегося под толстой и влажной корой. От чудовищного удара с хрустом треснул многовековой камень, выложенный на полу далекими пращурами Вильгельма и Фледера.

Третий посланник зла обходил древних с противоположной стороны зала, стелясь вдоль стены, роняя из пасти хлопья пены и слюну подобно гончей из самого больного и жуткого кошмара на какой только мог быть способен разум людей. Оборотня на полном ходу прибило к каменой глыбе гладкого пола, будто бы темным божественным копьем. Стальная плеть вытянулась будто игла в руках опытного мастера, повисшего черным коконом почти над самым потолком и расправив громадные дымящиеся мраком крылья. Лютое чудовище древних времен получило смертельный удар прямо в то место, где у волков хребет встречается с головой. Полуволк на полном ходу пролетел сквозь жало колдовского ножа, словно гусиное перо через бритву распавшись при этом на две совершенно неровные части.

Последнее летящее вперед чудовище что было сил ударил Фледер. Не зверя и не человека подкинуло вверх и с влажным хрустом впечатало в круглую гранитную колонну парадного зала, стоявшую прямо напротив старого витражного окна, укрытого непроглядной зимней темнотой. Камень оказался прочней зараженной лекантропией плоти. Он дико взвыл, а древний вампир снова кинулся вперед, как яркая вспышка ожившего света. За короткий миг правой рукой он оторвал упавшему вниз зверю верхнюю челюсть легко, как крыло навозной мухе, прижав ногой к земле его ревущее и извивающееся в агонии тело в длинной, вонючей, свалявшейся шерсти.

Тень Чумной вороны, имеющая форму человека с крыльями, хрипло каркнула и резко крутанулась вокруг себя. Блестящая стальная змея в ее руке взвыла, рассекая пыльный воздух и с чудовищным звоном разбила разом фигуры темных рыцарей, которые по-прежнему держали в плохо гнущихся руках осиротевшие рваные цепи. Их останки раскидало повсюду кусками помятой и порванной брони и черного и липкого, как жирная земля праха, наполнявшего некогда зачарованную сталь.