Империя Инферно. Жертвенность

– Пройдёшь здесь, чтобы не привлекать к себе внимание, – сказал Владимир. – Выбери себе нового учителя. Любого, кому сама доверишь своё обучение. Ты уже достаточно хорошо видишь окружающий мир, пусть и в своей манере. Пора переходить к основной программе обучения.

– Вы действительно думаете, что у меня есть какие-то шансы стать одной из вас? ‒ грустно произнесла Сагрит.

– Что тебе мешает это сделать?

– Другие ученики уже так многому научились…

– Раз смогли они, сможешь и ты.

– Но я же… я ущербная. И бездарная. И…

– Ущербные и бездарные сломались бы в первые же дни. Тем более с таким учителем, как Заган, – резонно заметил император. – Да, у тебя есть своя особенность, значит, и свой путь, на который только осталось правильно встать. Тебе стоит догнать своих товарищей, так что, не затягивай с поиском нового наставника. До итогового испытания осталось не много времени.

– Когда оно будет? – аккуратно поинтересовалась Сагрит. – Никто из учителей так нам и не сказал.

– Сразу по завершению строительства нашего города и проектирования цивилизации для низших. У тебя не больше трёх месяцев.

– Цивилизация для низших? Так все они обрели разум? – обрадовалась Сагрит, вспомнив своих юных соплеменников.

– Естественно. И уже давно.

– Как теперь они живут? А на них не нападают эти черти? Вы не скажите мне, в чём же истинное предназначение людей и мира, который вы…

– Как только тебя посвятят в вечность, ты всё узнаешь, – непоколебимо заявил император, и на этом разговор их был окончен.

«А вдруг и в правду всё получится? Раз в меня верит сам император! – теснились в голове неуёмные мысли этой ночью. – Хотя бы ради того, чтобы узнать, что стало с людьми из моего племени, стоит постараться пройти итоговое испытание. Может, тогда я смогу приносить пользу другим».

Дело оставалось за выбором нового наставника.

На следующий день Сагрит бродила по гимназии, прислушивалась к болтовне учеников, искала наставников, чтобы взглянуть на них внутренним зрением, проанализировать и понять, чего можно ожидать от них. Но сделать выбор оказалось трудно.

Выяснилось, что в суровости метода обучения мало кто далеко ушёл от Загана. Телесные наказания применял почти каждый, требовали от учеников невозможного – большинство.

Один, как шёпотом обсуждали ученицы, терпеть не мог девушек и на уроках принципиально выжимал из них все соки. Сагрит убедилась в этом, вежливо пожелав Вильгельму доброго утра и ощутив в ответ жгучие искры презрения.

Второй, хоть и обладал молодым, приятным голосом, был настолько несправедлив, что мог наказать и прилюдно унизить любого, даже самого способного ученика, и повод не всегда был всем понятен. Исходящие от Кристиана заносчивость и обесценивание других неприятно окатило Сагрит, точно холодной водой.

Третий оказался ещё более кровожадным, чем она предполагала ранее. Судя по тому, сколько он излучал страсти к чужой боли и унижениям. Да и ученики все у него были мужского пола, и каждый жаловался на чрезмерную, прямо-таки звериную жёсткость своего наставника. Мало кто из них удивился бы, узнав, что в свободное время Мархосиас обращается в хищника и выходит в лес на охоту, изведать сырого мяса и тёплой крови.

Четвёртый, судя по словам его учениц, был бы самым идеальным для неё вариантом. Понимающий, терпеливый, ни разу не причинил никому боли. Прислушавшись к его душе, Сагрит уловила повышенное – даже чересчур повышенное – чувство ответственности и миролюбие. Одна беда – группа учителя Данталиона была чуть ли не вдвое больше, чем у всех остальных. Он взял на себя всех малоспособных учеников и каждого желающего, работал на износ, покидал гимназию только к ночи, после того, как успешно закончит все индивидуальные занятия. Совесть не позволила Сагрит даже думать о том, чтобы злоупотребить его добротой.

Все остальные учителя давно отказались от преподавания и посвятили себя развитию города и империи. Так что, выбор оказался очень ограниченным.

Сагрит приготовилась к ещё одной бессонной ночи, полной сверлящих мозг вопросов и предположений, но, направляясь к своей кровати, вдруг уловила чьи-то страдания.

Одна из учениц того самого женоненавистника тихо плакала в подушку. Сагрит поняла, что ей обидно, стыдно и до сих пор больно. Другая девушка, ложась на кровать, сдавленно кряхтела и постанывала. От неё исходил запах запёкшейся крови и подпаленных волос. Ещё несколько сбились в кучку и причитали:

– Да сколько же это может продолжаться, девочки? Наказание наказанием, но можно же хоть немного знать меру!

– Не говори! Я уже забыла, когда последний раз у меня ничего не болело.

– Бедная Белла. Так с самого утра и ревёт в подушку. Страшно представить, чему её подверг этот гадкий Вильгельм.

– Разговаривала с мальчиками. Говорят, один ученик чуть не умер от болевого шока. Другой ещё немного, и без глаза бы остался. Мархосиас учит их боевым искусствам и, похоже, совсем не видит границ.

– Я слышала. Это ужас! Хорошо, что учитель Заган вовремя оказался рядом и вылечил их.