Империя камня и веры

После чего Ёханс подошёл к краю балкона и резко подался вперёд, смещая центр тяжести вперёд, но он не собирался сбрасываться, только взглянуть на своё воинство. Всё решила шальная очередь имперских солдат – она точно поразила цель и душа старика выпорхнула из его тела словно птица, когда пули сорвали печати, связывающее её с телом. И через секунду Эхон скрылся за краем, оставив балкон пустым. Командор сам подошёл к краю балкона. Внизу Командор увидел огромную развороченную боем дорогу, на которой в кровавом противостоянии сошлись сотни бойцов, готовые убить друг друга за свои истины. Секунду назад здесь ещё гремел бой, но теперь здесь стоит тишь. Внизу на ступенях шпиля валялось тело Пророка, возле которого копошились его сторонники. Когда они осмотрели и убедились в смерти своего лидера, произошло самое логичное событие – они впали в ступор: ренегаты не знают, что делать дальше… вся их основа и мироустройство, за которое они сражались, мгновением ранее погибли. И этим замешательством воспользовались солдаты Рейха – их боевые отряды и группировки перешли в кровавое наступление, жестоко подавляя всяческое сопротивление, которого уже и нет. Их яростный и радостный клич раздался подобно призыву к кровавому правосудию. Противостояние ренегатов сломлено, и Великая Пустошь снова во власти Империи.

Шесть часов вечера. К западу от города.

Сзади Антония стоят два бронетранспортёра из полк–ордена, в которых уже сидели десять бойцов, готовых вернуться на собственный аванпост. Они ждали только одного человека.

Командор встал на фоне алого заката, всматриваясь в город. Он пребывает в своей любимой манере: смотреть на что–то и выискивать там нечто, и это подобно тому, как рыбак в реке высматривает рыбу или ювелир ищет изъян или достоинство в драгоценном камне. На нём была сухая одноцветная мешковатая чёрная одежда. Он был подобен смольному ворону на фоне кровавого заката, а растрёпанные тёмные волосы только утверждали этот образ. Холодный ветер, наполненный радиоактивной пылью, ласкал его лицо и трепещет объёмистую кофту.

Антоний от нетерпения уже решил подойти к Эстебану и узнать, что тот так долго нее собирается грузиться.

– Господин Командор.

– Да, Теневик? Ты что-то хочешь?

– Все только вас ждут. Мы не можем уехать отсюда.

– Я понимаю, сейчас приду, и вы нашли тех людей, о которых мне рассказал Цирус?

– Друга Габриеля и его мать? Да, нашли. Они завтра отправляются на мунуфакториатий.

– Молодцы. А теперь реализуйте для них два помилования от Верховного Отца. Не зря же он дал их.

– Но…

– Я не спрашиваю тебя о всех проблемах с этой министерской фантасмагорией, просто сделай это от имени церкви и Верховного Отца, что б заткнуть их возражения. Сделайте всё, что б восстановить их доброе имя. Мне плевать, что вы предпримете при этом: шантаж, подкуп, угрозы. Просто сделай это, – в гневном тоне сказал Эстебан, после чего смягчив его, добавил. – Потом сможешь неделю отдохнуть… займись нашими связями с инспектором Морсом… узнай, когда сможем забрать данные.

– Да, господин Командор, – покорно ответил Антоний и тут же сказал. – И ещё: Критарх–майор, главное здешнее инспекторское отделение, двенадцать министерств и губернатор запрашивают отчёт о произошедшем инцеденте в шпиле.

– Хм, а это действительно признак того, что надо валить отсюда, – с недовольством кинул парень. – Убедил, возвращаемся в Милан.

– Вот и славно.

– Подожди Антоний, – резко воскликнул Командор и тут же спросил. – Что с Карамазовым?

– Он в тяжёлом состоянии, ибо когда его вытащили из канализации и донесли до медицинского пункта, он был на грани смерти. Сейчас он в глубокой коме… его ранения оказалась жутче ваших и «оперативное регенерационное вмешательство» не помогло.

Проклятье! – яростно крикнул, подняв лицо к небу Эстебан, после чего упав от бессилия на колени. – Господи, за что ты так меня проклинаешь!? – после вопроса к небесам мужчина тяжело выговорился в сторону Теневика. – Скажи остальным, что я сейчас приду.

– Да, господин Командор, – безрадостно сказал Антоний и, развернувшись, ушёл по направлению к двум БТР.

А в это время в кармане Командора раздался звук телефонного звонка, Эстебан достал его, провёл пальцем по экрану и приложил его к уху.

– Эстебан, это главврач. У меня плохая новость: Сцилла умерла. Инсульт. У неё…

Командор тягостно прервал врача:

– Стой, не рассказывай мне об этом, – подавив слезу, сглотнув, продолжил. – Помнишь, я тебе перед своим отбытием дал деньги?

– Да, а что?

– Я тебя сердечно прошу, устрой на них достойные похороны Сцилле. Пусть её тело покоится на городском кладбище, а её душу отпоют в храме. Я не хочу, что б её было сожгли и развеяли над Великой Пустошью, и в придачу заклеймили еретиком. А если что останется с денег, то можешь оставить себе, – горестно и печально заключил Командор.

– Хорошо, я сделаю, как вы просите. Клянусь Канцлером и Рейхом я устрою ей достойное погребение. Вы можете не беспокоиться.