Империя камня и веры

Однообразие и серость это не обозначение ситуации, сложившейся в «братстве», а образ жизни в Империи. Габриель видит и знает, что весь жизненный цикл человека контролируется и сопровождается Рейхом – зачатие нового человека находится под контролем Министерства по Лучшей Репродукции и его Бюро Планирования Зачатия, которое расписывает график, когда необходимо зачинать ребёнка, в соответствии с настояниями Культа Государства и Империал Экклесиас. А затем понеслась жизненная чехарда, где человек только и встречается с фантасмагорией чиновников и церковников, контролирующих, сопровождающих и карающих его за самые мелкие проступки. И апатия, свалившаяся на ребят не более чем одно из проявления сущности Рейха, которое не позволяет даже вздоху несанкционированного сделать, и «обязано создать такую атмосферу, чтобы люду оппозиционному было не любо творить крамолу, так как жизненных устремлений к данному иметься не будет», как сказано в одной из «Святых Песен» Культа Государства – обязательно-исполняемых установлений. Габриель давно понял, что его родина пытается атмосферой уныния и серости задушить всякую бурную деятельность, подавить тонус к бунтам.

Но тут звуки возрастающего спора вернули Габриеля к реалиям происходящего. Алехандро и Давиан так и не смогли сойтись во мнениях, один говорит об осторожности и аккуратности, другой же уверял, что б люди стали проявлять инициативность и рвение в стремление к целям. Давиан уверял Алехандро в том, что необходима осторожность, медленность и выдержка для людей, что пока не время проводить в жизнь, что ни будь радикальное. Алехандро наоборот, говорил о мощной инициативе и действенности, уверяя, что без этого не будет пользы и какого–либо эффекта.

– Мы не должны сидеть на месте! Так мы ничего не достигнем, лишь упустим драгоценное для нас время, наши идеи должны соответствовать нашему рвению и целеустремленности, если же у нас есть цель, а нет действий, ведущих к цели, то и кто мы после этого? Не больше чем клуб по интересам, – сказал Алехандро, сохраняя фанатизм в глазах и голосе. Давиан решил парировать:

– Я искренне разделяю твой фанатизм и твоё рвение, но прежде всего нам необходима осторожность. Мы набрали слишком много людей, мы можем привлечь к себе ненужное внимание. К тому же, почему мы не стремимся ни к чему? Мы недавно ввели иерархию. Разве этого мало?

– Ха! Иерархию, которую даже не обсудили и не ввели, – издевательски и саркастично сделал укол Алехандро. – Наша свобода нуждается в стремлении к её реализации!

– Мы её обсудим, но позже, а сейчас нам нужна осторожность, – вымолвил Давиан и иронично, с толикой сарказма продолжил. – А то иначе мы все отправимся обсуждать проблемы в Великой Пустоши. Будешь ты там проявлять собственную инициативу по полной.

– Ну–ну, без инициативы наше «братство» просто сгниёт. Мы должны как-то бороться за наши права и вырвать их из цепких лап Рейха!

И тут Давиан громким голосом и с вызовом спросил:

– Ну а что ты предлагаешь, что мы, по–твоему, должны делать?! – и дальше, уже спокойней продолжил. – Если ты выдвигаешь какую-нибудь идею, то ты должен что-то предложить к реализации сказанного. Пустословию здесь не место. Ну, что ты готов нам дать?

Алехандро отодвинул стул от стола. Он оглядел всю залу, всматриваясь в каждое лицо, в каждые глаза. После чего парень достал из куртки небольшую пластиковую бутылочку. Открыв её, Алехандро приложился губами к горлышку и через несколько секунд опустошил её, после того как вода была выпита, он бутылку поставил на стол и заговорил:

– Хочешь услышать мои идеи? Вы готовы бороться за права и свободы, как это делали нашей гордые предки?

– Да, – ответил Давиан и добавил – Хочу.

– Ты хочешь обсудить этот вопрос, но только уже с просвещённым народом?

– Да.

Алехандро ещё раз оглянулся по сторонам, после чего он встал и сказал Давиану:

– Так вперёд, люди уже собрались… наше освобождение не ждёт и чем раньше мы начнём действовать…

– Вперёд! – С вызовом бросил Давиан, оборвав Алехандро.

Алехандро и Давиан встали из–за стола и направились к сцене, а Габриель, развернувшись, стал за ними наблюдать. В зале гул стал стихать и воздух постепенно начинал раскаляться идей.

Глава семнадцатая. На дальних рубежах

В это же время. Западная Иберия.

На территории бывшей Португалии пасмурно, но дождь не шёл. Небо затянулось свинцовыми облаками и густым дымом, который бесконечно валил из руин разрушенного обстрелами города. В небе над разрушенным городом постоянно свистят снаряды, выпущенные из гаубиц и плазменных мортир. Защитники города отвечали слабым минометным огнём, удары которого небрежно ложились у укреплений наступавших.