Империя камня и веры

Юноша стоял ошеломлённый от этой ситуации. И Габриель видел, как достоинство и идея Алехандро просто размазаны по полу склепа демократии. Парень стал ненужным свидетелем того, как во время своего выступления перед сообществом новый кумир просто купался в лучах новообретённой славы. Парень видел, как Алехандро упивался той славой, этим новым авторитетом и почитанием. Хоть Габриель был в числе ликующих «братьев и сестёр», однако, своего самообладания он не терял. К фанатичным шествиям у него имеется иммунитет, выработанный годами. И сейчас Габриель наблюдал, что произошло, когда Алехандро встретился с такими же как он. Такими же властными, амбициозными, но в меру фанатичными, с устоявшейся системой взглядов. Эти люди командовали сообществами уже долгое время и оказались опытнее, на порядок умнее Алехандро и выше по подготовленности. С ними Алехандро не мог считаться, так как он для них оказался никем. И сейчас остатки своего авторитета перед ними похоронил, но была и иная причина того, что главная идея месяца была закопана под пол этого склепа. Габриель понял так же ещё одну вещь: все держались за собственную власть в сообществах, и их объединение в одно попросту заставляло поделиться властными полномочиями с другими. Никто не хотел ей делиться или уступать, ибо ею эти двое так упились, что не хотели терять и капли.

Предложить неподготовленную идею на их суд властолюбцев оказалось не лучшей мыслью, но так же Габриель видел как этой картиной упивается Давиан, как в его глазах появился нездоровый блеск. В нём снова загорела жажда управления сообществом, он понял, что если начнёт действовать, то сможет вырвать у Алехандро узды управления. Ведь это был его шанс и сейчас он сможет воплотить собственные идеи. Красное знамя взывало в нём, трубя в медный рог. Габриель увидел, как Давиан начал мяться, а через несколько секунд встал возле Алехандро.

– А почем бы, нам не интегрировать наши сообщества на основе конфедератизма и коалиционности? – еле дрожа голосом, предложил Давиан.

Алехандро немного удивился от того, что заговорил тот, кто несколько минут назад стоял молча. Но это удивление было несколько неприятным, нежели обычным.

– Тебе есть, что предложить? – заинтересованно спросил Бертолдо.

– Есть. – Гордо ответил Давиан.

– Ну, тогда мы готовы выслушать тебя. – Еле скрывая коварство в словах, сказал Мицелий.

– Я предлагаю не объединяться в одно сообщество, так как это может вызвать эффект массовости и привлечь ненужное внимание. Я предлагаю всем остаться при своих управляющих и структурах, но в, то, же время создать некоторую коалицию. Я предлагаю создать коалиционный совет, который и будет заниматься координацией наших действий. Так же этот совет послужит отличным мотиватором и фактором скрепления наших сообществ, но не их объединение в одну кучу. И в то же время коалиционный совет будет отличной площадкой для обсуждения новых идей. Я предлагаю, что три представителя от каждого сообщества, один глава и два доверенных лиц, будет вполне достаточно.

На лице одного из представителей оппозиции проскользнула улыбка:

– Хм, а это хорошая идея. Я думаю, что это самый оптимальный вариант для наших сообществ. Так мы получим, и единство, и останемся не слишком заметны, – поддержал Бертолдо.

– Да, это хорошая идея, – радостно подсобил идею Мицелий.

Габриель в это время метнул взгляд на Алехандро. Он пережил заключение, смерть отца, восприняв это как должное, но смерть собственной идеи в нём отозвалась болезненным эхом. Да и саму эту надежду добил тот, кого Алехандро уже считал бездейственным, нейтрализованным. Это был двойной удар для Алехандро. Он стоял ошеломлённый.

Но вдруг в разговор решил ввязаться Ариан. И он стал говорить то, что не хотел говорить Габриель.

– Коалиции, конфедерации, советы, обсуждения… Боже, это похоже на детскую игру. – С презрением и яростью в голосе бросил Ариан.

Сильное удивление проникло в души всех присутствующих, от яростного и неожиданного выступления ещё одного оппозиционера.

– Что ты хочешь сказать? – смущённо востребовал Мицелий.

– Разве вы сами не понимаете? Разве вы сами не видите? Все наши обсуждения, идеи, мысли и сообщества это пустой звук для режима. Для Рейха наша деятельность как жужжание мухи для слона. Все наши обсуждения и объедения это обычный прах. Наша жалкая деятельность ни к чему не приведёт. Да, возможно нас со временем отыщут и решат казнить для назидания другим, но не более того. Разве наша деятельность наносит, какой либо вред Рейху? Разве наша деятельность сделала Милан хоть на йоту свободной? Ответ один – нет. Но мы так и продолжаем играть в свободу!

В голосе Ариана читалась жестокость и жажда мстить. Габриель сразу понял, кем он является – экстремист, но ещё больше его поразил факт экстремизма в самом Рейхе, в непосредственной близости к логову режима. И эти экстремисты, забыв про жалость, сострадание, милосердие и инстинкт самосохранения готовы были действовать против тоталитарной системы Империи.

– И что же ты нам готов предложить? – вновь въедливо спросил Бертолдо.