Империя хорезмшахов

Это было смешно. Какие чувства иранец мог питать к потомку сельджукского банщика? Такие выскочки появлялись и исчезали в мусульманском мире уже не первый год. Сами себя эти правители считали великанами, но для умных подданных были всего лишь чиновниками, которые приходят и уходят.

Махмуд побывал в Монголии. Он мог сравнить порядок, установленный Чингисханом, с полным бардаком при дворе хорезмшаха. Однако купец был не менее хитер, чем шах. Он сделал вид, что проникнут патриотизмом и верностью по отношению к потомку банщика.

Шах поковырялся в браслете, который был у него на запястье, отломил драгоценный камень и вручил Махмуду:

– Будешь соглядатаем при Чингисхане.

«По доброй воле или из страха он дал согласие на то, чего от него требовали», – говорит ан-Насави про Махмуда. Затем шах спросил:

– Правду ли сказал мне Чингисхан, заявляя, что он завладел Китаем и захватил город Тамгач (Пекин)? Или лжет?

Махмуд Хорезми ответил:

– Да, он сказал правду. Такое великое дело не может остаться тайной, и скоро султан сам убедится в этом.

– Ты же знаешь, – продолжал хорезмшах, – каковы мои владения и их обширность, знаешь, как многочисленны мои войска. Кто же этот проклятый, чтобы обращаться ко мне как к сыну? Какова же численность имеющихся у него войск?

Купец Махмуд сообразил, что его царственный собеседник приходит в ярость от обиды. Шаха легко понять. Вообразите гнев современного чиновника, которого равный по званию назвал бы «сынок». Купец-посол сразу же уловил это состояние. «Увидев признаки гнева [султана] и то, что любезная речь превращается в спор, Махмуд Хорезми отступил от искренности и стремился снискать милость султана, чтобы спастись из клыков смерти», – сообщает ан-Насави.

Махмуд преуменьшил численность армии Чингисхана:

– Его войско в сравнении с твоим несметным войском не что иное, как всадник перед конницей или дымок в сравнении с ночным мраком.

Самолюбивый тюрок тотчас успокоился. Он согласился на мир с монголами и на торговый обмен, а сам принялся готовить армию против халифа. Махмуд Хорезми вскоре вернулся в Монголию. Чингисхан возвысил его. Монголы прозвали Махмуда ялавач (по-тюркски – «посол»). Под этим именем Махмуд и вошел в историю.

Халиф Насир тоже не терял времени и вступил в переговоры с Чингисханом о союзе против Хорезма. Эмиссары повелителя правоверных достигли Монголии еще в 1217 году, перед походом Мухаммеда на Багдад. Насир упрашивал Чингисхана напасть на хорезмшаха. Эти просьбы симптоматичны. Они показывают, что мир ислама прогнил насквозь, а его правители настолько беспринципны, что готовы сотрудничать с кем угодно, даже с неверными гяурами, чтобы сокрушить своих противников. Хаган проигнорировал просьбы халифа. Но мир между Монголией и Хорезмом продержался всего лишь год.

7. Разграбленный караван

Поводом к войне стала знаменитая история с ограбленным монгольским караваном, которая резко изменила отношения между Чингисханом и хорезмшахом. Все авторитетные историки прошлого и даже сами хорезмийцы были убеждены, что именно из-за нее последовало вторжение монголов в страны ислама.

Эту точку зрения поддержал Лев Гумилев, причем он не открыл здесь ничего нового. Однако ученому не повезло. К тому времени, когда он писал свои книги, в советской исторической науке утвердилось мнение, что Чингисхан – патологический агрессор и «покоритель мира», который давно обдумывал вторжение в страну хорезмшахов. Напрасно Гумилев пытался доказать, что не оправдывает монголов: отрицание «агрессивной предопределенности» в поступках Чингисхана оказалось достаточным основанием для критики утверждений историка.

Что же произошло с караваном и как это повлияло на решение Чингисхана воевать?

Несколько месяцев караваны свободно ходили в обе стороны. В это время государство Мухаммеда находилось в состоянии, близком к распаду. Сам хорезмшах не двигался на халифа и вообще не мог собрать новую армию. Окраины подчинялись ему лишь формально, а тайное противоречие между ним и Теркен-хатун достигло предела. Две части военной элиты – туркмены и канглы – стояли в боевой стойке, готовые начать борьбу друг с другом.

Итак, в 1219 году в пограничный хорезмский город Отрар прибыл караван из Монголии. Полезно будет вспомнить имена купцов-монголов, которые вели караван. Этих купцов звали Омар-ходжа из Отрара, Джемаль из Мараги, Фахр эд-Дин из Бухары… Короче, всё это мусульмане, перебежавшие к Чингисхану: такие же, как Махмуд-ялавач. Общественное мнение не осуждало их. Удивительно, что их не осуждал и сам хорезмшах. Мы видели, что он спокойно отнесся к тому, что Махмуд-ялавач служит Чингису. Объяснение может быть только одно. Правительства в Иране менялись так часто, что самих иранцев и в особенности купцов никто не осуждал за переход на службу к тому господину, который им по вкусу. Либерализм или равнодушие в этом вопросе были так велики, что не осуждалась даже служба неверным – христианским гурханам или хагану-митраисту.

Купцы вошли в Отрар. Затем караван исчез.