Империя Хунну

окичоку — титул, упоминаемый Фань Е и другими историками у южных хунну[615]. Если допустить этимологическое родство этого термина с титулом жичжу-князя, то можно допустить его появление не ранее начала I в. до н. э. Под 11 г. н. э. упоминается еще один созвучный титул — юйсучжичжихоу — один из самых мелких в хуннской номенклатуре чинов[616];

цецзюй — один из низших рангов у хунну, существовал на протяжении всей хуннской истории до разделения на северных и южных хунну и позже[617].

Каждый из перечисленных выше должностных лиц имел в своем подчинении определенное число кочевников и скота. Фань Е пишет, что их положение на иерархической лестнице «определялось степенью влияния и количеством подчиненных им людей»[618].

Круг выполняемых обязанностей племенных вождей, судя по всему, был традиционен. В мирное время — управление перекочевками, улаживание конфликтов между подданными, редистрибуция и т.  д. В военное время вожди выполняли функции офицерского корпуса в зависимости от того места, которое они занимали в военно-административной иерархии империи. Китайские летописи упоминают, например, указ шаньюя Учжулю от 11 г. н. э., в котором он «объявил всем дувэям правых и левых земель и всем пограничным князьям, чтобы они совершали грабительские набеги на пограничную линию, причем крупные шайки насчитывали более десяти тысяч, средние — несколько тысяч и мелкие — несколько сот всадников»[619].

Самые низшие уровни иерархической пирамиды власти составляли тысячники, сотники и десятники. Сыма Цянь проводит четкую грань между ними и другими административными титулами (дувэями, данху и пр.)[620]. Интересно, что Фань Е при описании политической системы Южнохуннской конфедерации уже не упоминает о десятичной системе[621]. Возможно, это не случайно и связано с тенденцией ослабления военно-административных связей в обществе на данном этапе, что привело к замене двойной системы военных и гражданских чинов (введенной при Модэ) единой общегражданской системой племенных и надплеменных титулов кочевой аристократии.

Можно допустить, что часть тысячников были племенными вождями, поскольку исторические параллели допускают такую численность племен[622]. Однако сотники и десятники являлись родовыми (клановыми) старейшинами различных рангов. В обязанности вождей и старейшин входили хозяйственные, судебные, культовые, фискальные и военные функции. Для иллюстрации последнего тезиса можно воспользоваться сравнительно-историческими параллелями, например, с монголоязычными соседями хунну[623], однако нужно иметь в виду, что ни ухуани, ни сяньби в указанный период не имели такой же, как хунну, имперской политической системы.

Служилая знать

К сожалению, сведения о дружине в Хуннской империи более чем скудны. Под 176 и 162 гг. до н. э. в «Ши цзи» упоминается, что шаньюй послал в Хань с письмом одного «телохранителя» (кит. ланчжун) из своей свиты[624]. В другом месте, относящемся, правда, уже к послеимперскому времени, сообщается, что при южнохуннском шаньюе Ши-цзы состояла «охранная стража», т. е., судя по всему, дружина[625]. Вот, пожалуй, и все.

Поэтому в данном вопросе мы можем руководствоваться, скорее, лишь общими соображениями да подкреплять гипотезы сравнениями с другими номадами Евразии. В этой связи представляется важным обратить внимание на следующие обстоятельства.

Во-первых, дружина существовала у большинства правителей крупных кочевых обществ: скифских царей, тобаских, тюркских, уйгурских и хазарских каганов, киданьских императоров, монгольских каганов, афганских правителей и др.[626], а также более мелких образований номадов[627].

Во-вторых, можно сделать вывод о неодинаковой значимости дружины в процессах политогенеза в земледельческих и в кочевых обществах. В оседло-земледельческих обществах большинство жителей были исключены из занятия военным делом. Данная обязанность была возложена главным образом на правителя и его дружину. Именно дружина являлась его решающей поддержкой в борьбе за власть против наследственной родоплеменной элиты и жречества. У кочевников же претенденту на власть помимо опоры на немногочисленных собственных дружинников (многотысячные гвардейские подразделения Чингисхана скорее исключение, требующее отдельного объяснения, чем правило) необходимо было заручиться поддержкой родственных и прочих лояльных племен, поскольку политический противник теоретически мог по необходимости мобилизовать все мужское население подчиненных ему племенных групп. Следовательно, дружина являлась лишь кругом наиболее преданных своему хану сподвижников и вассалов.