Империя Хунну

Не менее важным представляется и другое обстоятельство. Помимо военных командиров различных рангов в «Ши цзи» упоминаются и «гражданские» титулы вождей и старейшин различных уровней: князья, дувэи, данху и цецзюи и др. Более того, из изложения Сыма Цяня следует, что, во-первых, все «темники» обладали наряду с военными еще и гражданскими административными титулами (сянь-ваны, лули-ваны, дувэи; великие данху и т. д.), а во-вторых, на низших уровнях система военных званий (тысячники, сотники и десятники) параллельно сосуществовала с родоплеменной системой традиционных титулов (князья, данху, цецзюи). Последняя, кстати, также включала ряд должностей, изначально связанных с военными функциями (например, дувэй). В конечном счете, «это давало империи Хунну две системы рангов, причем каждая имела отличные функции. Система недесятичных рангов использовалась для политической администрации племен и территорий в пределах империи, которые включали группы многих размеров. Система десятичных рангов использовалась во время войны, когда большое количество воинов из разных частей степи объединялись вместе в единую командную систему»[850].

Данная система имела своей целью создание из аморфного конгломерата племен и племенных групп мобильной, четко организованной ксенократической империи. Однако переход к более централизованному, надплеменному состоянию не означал разложения родовых и племенных связей. Традиционная племенная система иерархии всегда сосуществовала с системой военных рангов.

Для подобной сложной политической системы можно использовать предложенный А.В. Коротаевым термин «мультиполития», имея в виду, что политией является любая (по структурной сложности) автономная политическая единица. В таком случае мультиполитию можно дефинировать как «высокоинтегрированную систему, состоящую из разнородных политий (скажем, из государства и вождеств или государства и племен)»[851].

Ксенократическая мультиполития хунну имела одновременно признаки и государства, и предгосударственного общества. Ее государственный характер («узаконенное насилие») ярко проявляется в отношениях с внешним миром (организация для изъятия прибавочного продукта у соседей; организация для сдерживания давления извне; специфический церемониал во внешнеполитических отношениях). Однако во внутренних отношениях кочевые «государства» (за исключением некоторых вполне объяснимых случаев) основаны на ненасильственных (консенсуальных и дарообменных) связях; правитель кочевого общества не обладает монополией на применение насилия.

Косвенным показателем этого может служить отсутствие в Хуннской империи эксплуатации основного населения посредством взимания налогов. Несомненно, в хуннском обществе существовала сложная сеть горизонтальных и вертикальных распределительных отношений. Шаньюй периодически получал от своих подданных богатые подношения. Однако было бы неправильно рассматривать их как эксплуатацию. Все подаренное, а также все военные трофеи и все богатые подарки китайских императоров снова раздаривались шаньюем для повышения собственного престижа и власти в обществе[852].

Такая практика не могла не вызвать удивления у просвещенного китайца Чжунхана Юэ[853], и он искренне пытался увеличить благосостояние шаныоя путем организации в Хуннской державе делопроизводства по китайскому образцу. Он посоветовал сыну шаньюя Модэ Лаошану «вести записи для подсчета и обложения налогом населения и скота»[854]. Однако китайская система в принципе не могла привиться в кочевом обществе с его развитой дарообменной сетью, и сами хунну подчеркивали[855] это отличие от южан (более удачливым оказался впоследствии знаменитый соратник Чингисхана и Угэдэя Елюй Чуцай, но его предложение касалось обложения налогами оседлых китайцев). Нет никаких данных, насколько глубоко китайское делопроизводство вошло в жизнь хуннской «ставки» при Лаошан-шаньюе, но твердо известно, что, например, спустя 150 лет при правлении Ван Мана ближайшее окружение шаньюя не могло прочитать китайских иероглифов[856]. В описании политической системы южных хунну определенно сказано, что в административной и юридической практике номады не вели никакой документации[857]. Данные обстоятельства больше свидетельствуют о негосударственной природе перераспределительных отношений у хунну, чем о бюрократическом аппарате власти, поскольку для последнего характерны точный учет и контроль государственного бюджета.