Империя. Книга 1

Греческий философ Георгий Трапезундский, секретарь папы римского Николая V, льстиво писал Мехмеду II: «Никто не сомневается, что ты по праву являешься императором римлян. Поскольку в действительности императором является тот, кто по закону владеет престолом Империи. А престолом Римской Империи является Константинополь: следовательно, тот, кто по праву владеет этим городом, и есть император. Не от людей, а от Бога ты владеешь вышеназванным троном, завоеванным твоей саблей: следовательно, ты являешься законным императором римлян… А тот, кто является императором римлян, является также императором всего земного шара»[376].

Георгий Трапезундский мечтал обратить Мехмеда II в христианство, для чего даже встречался с султаном в 1465 году. Исследователь К. Лобовикова пишет: «Мехмед Завоеватель у Георгия Трапезундского наделен Богом миссией носителя и распространителя христианства. Согласно автору, Мехмеду божественным образом предначертано быть правителем, помощником и стражем последнего и истинного обращения всех людей ко Христу и исправления христиан. Наконец, турецкому султану суждено стать главой всей христианской ойкумены, правителем мира. Концепция Георгия Трапезундского практически полностью совпадает с официальной византийской политической доктриной, с той лишь разницей, что у Георгия правителем ойкумены должен стать Мех-мед Завоеватель»[377].

Мехмед II не стал объединителем мира, он остался мусульманином. Однако концепция Георгия Трапезундского о законном наследовании султанами престола императоров Нового Рима стала политической доктриной, эксплуатировавшейся османскими правителями в их отношениях с Европой.

Историк Д. Кицикис отмечает, что османы вели переписку с итальянцами на греческом языке. Известны договоры Мех-меда II с Венецией, составленные на языке ромеев, а также несколько грекоязычных фирманов того же султана. Характерно, что султан Баязид II (1481–1512 гг.) в своей переписке с главами иностранных государств пользовался титулатурой византийских императоров. Вот начало его послания дожу Венеции, написанного в 1503 году: «Султан Баязид, Божией милостью василевс [греч. βασιλεύς – «царь», – К. М.] и автократор [греч. αὐτοκράτωρ – «самодержец», «император», – К. М.] двух континентов Азии и Европы и остального мира… Они направили некоторых своих людей в Город [греч. εἰς τὴν Πόλι(ν) – «в Город», произносится как „ис тин боли(н)”, откуда происходит турецкий топоним „Истанбул”, – К. М.]»[378].

Д. Кицикис пишет, что «Мехмед Завоеватель считал себя продолжателем дела греческих императоров, напоминал о своих греческих корнях по материнской линии и даже утверждал, что его предок – принц императорского византийского дома Комнинов, который, эмигрировав в Конью, обратился в ислам и взял в жены принцессу из династии Сельджукидов»[379].

Патриархи, милостью султанов ставшие «милет-баши», то есть главами всей православной общины османского государства, фактически признали царское достоинство мусульманских правителей. Они получали из их рук фирманы и являлись частью турецкой государственной бюрократии. Такое положение дел сохранялось более ста лет после завоевания столицы Империи.

Только в 1561 году, разочаровавшись в султанах, Константинопольская Церковь, наконец, соборно признала законным государем православного, а не мусульманина – молодого русского царя Ивана IV Васильевича, будущего Грозного. Он венчался на царство в 1547 году. А через 14 лет Константинопольский патриарх Иоасаф II с собором признал за русским государем царский сан. В соборной грамоте царю сказано: «…наша мерность [риторическое самоуничижение Вселенского патриарха, – К. М.], советом и зде собравшихся священнейших митрополитов и боголюбезнейших епископов, действием и благодатию Всесвятого и Живоначального и Совершенноначального Духа, подавает и дарует реченному Царю Государю Иоанну, еже быти и именоватися тому во Царя законного и благочестивейшего, увенчанного и от нас законно купно и церковно»[380]. Под документом поставлены подписи Иоасафа и 36 других иерархов. Патриарх признавал полную легитимность принятия Иоанном царского титула на основании как его родства с римскими императорами, так и дарования царского титула и знаков власти Святому князю Владимиру Святославичу.

Примечательно, что признание Константинопольской Церковью Ивана Грозного православным царем произошло на пике могущества Османской державы, во время правления Сулеймана Великолепного. Патриарх Иоасаф жаловался царю Ивану на угнетение Церкви и называл Московского государя «единственным прибежищем».