Империя, которую мы потеряли. Книга 1

Это как посмотреть. Например, в среднем в столице регистрировалось в сутки до 20 заявлений о кражах, но бывали дни, когда фиксировалось более 60 краж, причем порой весьма необычных — в частности, неоднократно случались проникновения в банковские хранилища через специально вырытые подземные ходы. Количество зарегистрированных в целом по стране преступлений было бы гораздо большим, но в то время мелкие правонарушения в определенной социальной среде могли не рассматриваться как преступления, что, с одной стороны, находилось в противоречии с законом, а с другой — в полном согласии с обычаями. Например, в крестьянской и мещанской среде спереть с прилавка селедку, обозвать соседа или дать по морде (официально — мелкая кража, оскорбления, побои) согласно обычному праву долгое время не считалось преступлениями, не сопровождалось иском в суд и потому не привлекало внимания правоохранительных органов. И тем не менее. «Минимальный уровень преступности в стране был зарегистрирован в конце царствования Николая I, то есть в середине XIX века, когда он был на 13 процентов ниже, чем в начале позапрошлого века, — рассказывает кандидат исторических наук, историк российской преступности Юрий Павлюченко. — А на 1913 год — канун Первой мировой войны — пришелся максимальный уровень преступности. При этом во время войны в 1914–1916 годах преступность в целом по стране снизилась на 25–30 процентов, но с 1916 года вновь наметилась тенденция к ее повышению». Эксперт также констатирует, что чем жестче был император, чем консервативнее царствование и тверже проводилась внутренняя политика, тем ниже была в России преступность, и наоборот, чем мягче был император и либеральнее правительственный курс, тем преступность выше. Тогда консервативная внутренняя политика, как правило, сопровождалась не только усилением репрессий против нарушителей закона, но и повышением общественного контроля за поведением граждан, что оставляло меньше места для безнаказанных проступков, что, собственно, и сдерживало криминалитет.

Думаю, что в России того времени существовала и высокая латентная преступность, которую не видели ни статистика ни власть — вплоть до убийств. Все это происходило в русской деревне, до которой закон не дотягивался, и сельских констеблей там не было. Вспомните Гришку Распутина — конокрада. Его отца убили разъяренные селяне — за угон лошади. Сам Гришка тоже стал конокрадом, был неоднократно изловлен и сильно бит, хотя и не до смерти. Как думаете, попало это в статистику?

Помимо уголовной преступности — существовала и преступность политическая.

Шебалков С. В. Специфика политических преступлений в Российской империи в конце XIX — начале XX вв. и система наказаний за их совершение // Молодой ученый. — 2013. — № 4. — С. 465–469. — URL https://moluch.ru/archive/51/6657/