Империя масок

Посох Фелассана завибрировал, наливаясь силой. Эльф стремительно очертил им круг, и волна напористой мощи, рассекая воздух, пронеслась через залу.

Она прокатилась над Селиной – и древний чертог погрузился в непроглядную тьму.

На один пугающий миг Селине показалось, что она ослепла, но затем стало видно, что вдоль стен все так же приглушенно мерцают элувианы – за исключением того, который треснул, когда сработала ловушка. Также она различила бледное сияние вокруг коленопреклоненного Мишеля – призрачный зыбкий свет, распадавшийся в ничто, словно рисунок мелом, размытый потоками дождя.

И тогда Селина поняла, что именно сделал Фелассан. Он просто-напросто развеял всю окружавшую их магию.

Долийка пронзительно закричала, и Селина, оглянувшись, увидела, что она корчится от боли, обвитая щупальцами потрескивающей энергии. Вся ее магия, защитный барьер и неведомая сила, добытая из мертвецов, шипели, испаряясь с ее кожи. Посох, выпавший из руки, валялся на полу, дымно-алое навершие потускнело.

Посох Фелассана замерцал и снова вспыхнул, заливая залу неярким ровным светом. Долийка валялась на полу, дрожа всем телом, остальные на мгновение застыли. Ремаш прижимал ладонь к окровавленному лицу. Бриала с благоговейным трепетом взирала на Фелассана. Даже Гаспар, казалось, растерялся. Отступив на шаг, он принял защитную стойку и настороженно переводил взгляд с одного на другого. Мишель, до сих пор не поднявшийся с колен, был бледен и обливался потом, и латы его потрескались в тех местах, где призрачная сила едва не выдавила из него дух.

К удивлению Селины, лицо самого Фелассана выражало не столько ликование, сколько нешуточное беспокойство.

– Усиленные чары рассеяния, могущие весьма неприятно отразиться на том, кто окружил себя чрезмерным количеством магии, – проговорил он в полной тишине. – Могу я попросить всех присутствующих здесь магов впредь воздержаться от излишне броских заклинаний в месте, где Завеса столь тонка и с такой легкостью может быть прорвана с другой стороны?

Ответом ему был глухой рокочущий скрежет – это сдвинулись крышки трех самых больших в зале саркофагов.

Глава 15

Никогда еще в жизни сэр Мишель не испытывал такой боли. Ни в детстве, когда ожесточенно дрался в трущобах, ни в годы сурового обучения в академии.

Что бы там ни применил Фелассан, разрушая чары долийской колдуньи, это помогло и Мишелю. Остатки энергии растеклись живительным теплом по телу, облегчая жгучую боль в ребрах, которые – Мишель знал это наверняка – треснули под нечеловеческим натиском. Тем не менее краткий миг преимущества над Гаспаром был безвозвратно упущен. Мишель знал, что теперь великий герцог справится с ним без труда, – знал, но все же заставил себя подняться на ноги и изготовился к бою, стараясь унять предательскую дрожь в коленях.

Гаспар, однако, не спешил нападать. Более того – он даже не смотрел на Мишеля. Великий герцог неотрывно уставился в дальний конец залы, приняв стойку, которая именовалась «Рыбак с острогой». Эта оборонительная позиция использовалась для того, чтобы восстановить силы в изнурительной драке, и большинство шевалье относилось к ней пренебрежительно, поскольку, прибегая к «Рыбаку с острогой», боец показывал, что значительно уступает противнику. Моргая, Мишель проследил за напряженным взглядом Гаспара и тотчас понял, в чем дело.

Три громадных саркофага были открыты, и из них поднимались мертвецы. Однако, в отличие от заурядных когтистых тварей, которых Мишель десятками изничтожал несколько минут назад, обитатели саркофагов явно превосходили любую нежить, с которой его учили сражаться.

Двое из них были самыми обычными скелетами, но когда они выпрямились во весь рост, воздух вокруг них замерцал переливами магии, и мгновение спустя они оказались облачены в шипастую броню, массивную и мешавшую двигаться. Оба сжимали двуручные мечи длиной в рост Мишеля, под шипастыми шлемами горели холодным огнем пустые глазницы. Мишелю доводилось слышать предания о таких тварях – восставшие из мертвых, беспощадные воины, готовые убить всякое живое существо, какое попадется на пути.

Названия третьей твари Мишель не знал. Она взмыла в воздух, и магическая энергия завихрилась вкруг нее могучим золотистым водоворотом, соткавшись в блестящие алые с золотым одеяния. Когтистые лапы твари искрились магией, а иного оружия у нее и не было. Завиток магического вихря сгустился на голове золотой ермолкой, а под нею серая кожа обтянула уродливое подобие лица, на котором горели злобой раскаленные как угли глаза.

– Эра’харел! – прошипел Фелассан, и Мишель с удивлением услыхал в голосе эльфа присущие простым смертным ярость и страх. – Это… э-э… по сути говоря, демон-маг. Звучит красиво, но по сути – ужасная гадость.

Мишель оглянулся на остальных. Селина и Бриала были на ногах, так же как и Ремаш. Фелассан осунулся – разрушение чар явно стоило ему немалых сил. Маги Гаспара выглядели еще плачевней. Долийка все так же валялась на полу, сотрясаемая дрожью, а молодая аристократка до сих пор не пришла в себя.